Гравитация
Шрифт:
Стоит ли так навязчиво искать в каждом слове, жесте и поступке скрытый мотив? Не стоит. Но я не могу остановить часть себя, продолжающую стоять в охотничьей стойке и ожидающую своего часа.
А другая часть проникается теплом. И доверие, как большой домашний пёс, довольно опускается на место, позволяя Гаспару пройти на мою территорию без угрозы.
Сегодня всё замерло. Словно часы прорвали границы миров и остановили время, не прекращая при этом отсчитывать ускользающие секунды. Мы погружены в безвременье, которое окутывает маленький мирок дома и тех, кто находится в нём.
Крепкие, словно из стали, пальцы удерживают мои руки, поворачивая их в разные
Я смотрю на то, как он ловко разрезает ломти сыра на разделочной доске, и думаю, что вместо солнечной яркости на круге сыра, по дереву стекают насыщенные потоки алой крови. Но сейчас всё то, что может твориться в жизни Гаспара там, за пределами моего дома, остается за дверью. А мои мысли могут только оседать тонкой горечью от того, что в один момент всё это закончится, как высыпавшийся песок в часах.
Мы сидим за столом, и каждый раз, даже если бы в наших тарелках было просто по ломтю хлеба, он всё равно казался бы настолько же вкусным, как и изысканные деликатесы. Приправа, делающая любое блюдо по-своему восхитительным, это беседа, где чаще говорит он, а я слушаю, позволяя себе расслабиться настолько, насколько это вообще возможно. Его голос льется неспешным потоком, в котором нет ни камней, ни бурных, подводных течений. И даже в шутках, которые произносятся им, проскальзывает логичность, переходящая в завершенность. Мне нравится слушать рассудительный тон, который придает простым словам особенное звучание. Затаившаяся улыбка, которая прячется в морщинках, расходящихся веером от уголков глаз, озаряет сказанное им, как подсветка изнутри.
Он салютует мне чашкой кофе, когда я в очередной раз смеюсь над его словами. Я хотела бы заставить этот вечер длиться вечно, он слишком хорош, чтобы уйти в прошлое. Хорош настолько, что становится почти больно.
Мы замолкаем на несколько мгновений, отдавая должную дань еде. И затем Гаспар вновь прерывает тишину, но тень улыбки почему-то не касается больше его глаз.
— Ты спрашивала, почему я проявляю к тебе определенную заботу.
Я смотрю на него, немного удивленная сменой темы разговора. Тишина, окружающая нас, становится почти живой, тогда как мы будто превращаемся в статуи, замершие на мгновение. Глаза Гаспара устремлены куда-то за пределы этой комнаты, и я впервые вижу, как его лицо теряет привычные черты спокойствия. В тенях, прячущихся в изгибах губ, медленно проступает усталость, а живые огоньки в глазах теряют свою яркость, словно кто-то тушит костер, уничтожая его танцующие всполохи.
Я молчу, интуитивно чувствуя, что сейчас Гаспар находится там, где мне лучше оставаться безмолвным слушателем. Это немое напоминание о том, что сидящий напротив меня человек — незнакомец, которого я так и не могу понять или же узнать его больше, чем он позволит сам.
— Когда я прихожу сюда, мне кажется, что это единственное место, где можно почувствовать себя как дома.
Он поднимает глаза на меня.
Он одинок.
Мы одиноки.
Наши стены не греют нас, хотя и спасают от того, что снаружи.
Он снова улыбается мне, впуская на свою территорию. А я испытываю неловкость за то, что продолжаю подозревать его
Мы снова возвращаемся к разговору, и он разгорается, перемежаясь огоньками смеха и неторопливой беседы. Границы, отделяющие нас от остального мира, медленно тают, как чары в сказке о Золушке. Когда невидимые куранты пробьют свой час, всё вернется назад.
Я лежу на неразобраной постели, держа в ладонях темное дерево. Песчинки опадают вниз золотым дождем, и каждая из них — это секунда, возвращающаяся обратно в круговорот времени. Где-то далеко в своей квартире Гаспар смотрит на медленно текущий золотой дождь, но каждая песчинка для него — это отражение, которое он пытается разглядеть в зеркале своих воспоминаний.
Когда я, наконец-то, могу выйти из дома, не привлекая к себе слишком много внимания, я уже знаю план действий. Для начала мне надо узнать — как поживает мой бывший муж, и насколько много он знает о случившемся. Поэтому я сижу в кафе, куда он заходит каждый день в перерыве. Я знаю — где его любимый столик, и спокойно поглядываю на телефон, ожидая его появления. В неброской женщине с волосами, собранными в хвост, сосредоточенно пьющей кофе и листающей документы, нельзя узнать меня или заставить посмотреть дважды в мою сторону. Потому, что такой типаж не привлекает мужчину, чье появление произойдет с минуты на минуту.
Столики в этом уютном местечке отделены друг от друга декоративными перегородками, по которым вьется декоративная лоза винограда. Весьма мило и вдобавок создает ощущение практически полной конфиденциальности. Правда, она относительна, так как разговоры и громкие голоса спрятать за перегородки невозможно, но это всё равно делает обстановку очень милой. Мне достаточно немного повернуть голову, протягивая руку к чашке с латэ, чтобы убедиться в том, что Габриил пересекает пространство зала и направляется к своему столику, расположенному как раз за моей спиной. Он устраивается поудобнее в мягком кресле, шутит с официантом, подающим ему меню. Затем наступает недолгая тишина. Официант возвращается, неся на подносе кофе со сливками и два круассана. Я знаю наизусть то, что этот человек заказывает практически каждый день.
Очевидно, что я зря так рискую, оказываясь рядом с бывшим. Проходит более двадцати минут, а он сидит в полном одиночестве и наслаждается ароматным кофе. С другой стороны, а чего я ожидала? Что вот так приду и сразу узнаю все планы и гадкие мысли, гнездящиеся в его голове? Конечно же нет. Уже окончательно убедившись в отсутствии результатов, я думаю о том, что можно попробовать уйти, не привлекая внимания. И в этот момент раздается негромкая мелодия звонка, так же хорошо мне известная. Габриил отвечает не сразу, но с первых же его слов я понимаю, что вселенная решила вернуть мне должок.
— Ну наконец-то, — ворчливо произносит бывший, — если бы ты знал, какие это ужасные дни. Я весь на нервах.
Он молчит, слушая собеседника, затем понижает голос, начиная делиться своими переживаниями:
— Они не позвонили потом. Я даже не знаю — что мне думать. Словно канули в воду. И это при всём том, что она до сих пор молчит и не дает знать о себе, полиция, звонки, все такое. Могли эти парни просто взять деньги и сбежать? Ты уверен?
Бедняжка. Лишиться и денег, и уверенности в своем плане. Почти жаль неудавшегося злодея. А он тем временем продолжает говорить, и в голосе его чувствуется некоторое облегчение: — В любом случае я уверен, что она не станет поднимать шум. Не должна, я ее знаю.