Грайлок 2: Безгрешных нет

Арье Игорь

И рыцарь в белом двинул коня вперед, даже не дожидаясь, пока старик уберется с его пути. Археону пришлось проявить всю прыть, на какую он был способен, чтоб его не затоптали. Тут только Аганей подал голос со стены. Лорд стоял над воротами в полном вооружении и наблюдал за прибывающими воинами.

–  Что ты сказал?
–

заорал он.
– Меня ты сбросишь пинком? Эй, солдаты, откройте ворота! Коня мне! Сейчас я покажу этому болвану…

Над площадью прокатился гул голосов, Ожидающие негромко повторяли: "Вентайн вернется! Вентайн вернется!" - и ударяли мечами о щиты в такт, кони волновались и переступали копытами, бренчали кольчуги. Горожане стали неуверенно подхватывать клич, влетая в мерный звон выкрики: "Грех! Грех!" Археон и жрецы пытались увещевать толпу, но их возгласы тонули в негромком, но мерном рокоте, исходящем от металла и из человеческих глоток.

Морт оглянулся - Аганея на стене уже не было. Он торопливо пробирался по двору, отталкивая оказавшихся на пути элерийцев. Соображал он туговато, но уж если принял решение, то удержать его не мог никто. "Открывайте ворота, я сказал!" - рычал лорд на ходу.

–  Элерийцы не откроют, они трусы, - сказал Махаба.
– А мы что будем делать?

Ждать, пока эти двое будут выколачивать пыль друг из друга? Мы-то чего ждем?

–  Восхода. Солнце вот-вот покажется, Морт уставился на линию холмов к востоку от столицы.

И тут, словно в ответ на его слова, над черной волнистой линией горизонта вспыхнул ослепительный огонек, тут же превратившийся в узенькую сверкающую полоску - солнце вставало над Джагайей.

Морту вдруг стало немного не по себе. С ним ничего не случится… да, это так, но уж очень ответственный момент наступает… Он вдохнул побольше воздуха, зажмурился и выкрикнул изо всех сил:

–  Эй, вы! Хватит делить мой престол!

Больше

всего он боялся, что его не услышат, но Отец-Солнце хранил императора - Морту удалось переорать толпу. Не в последнюю очередь здесь была заслуга зодчих, строивших дворец. Балкон был устроен таким образом, чтобы императоры могли обращаться к джагаям, их должны была слышать вся площадь. Акустический эффект был обеспечен формой навеса над балконом. Звонкий голос Морта разнесся над площадью:

–  Я вернулся!!!

Толпа замерла, тысячи взглядов скрестились на балконе… И тут ожил кристалл на вершине Текейской скалы. Волна света - жаркого, желтого - хлынула с верхушки башни, мигом затопила город, ослепила, согрела, оглушила. Кестису все же удалось совладать с большим кристаллом.

–  Я вернулся!
– повторил Морт еще раз, чуть тише.
– Солнце! Солнце встречает меня! Вот вам знак, джагаи…

Верин неторопливо сошел с коня и опустился на колени - в грязь, в холодную пыль, жаркие лучи, стекающие с вершины скалы огладили его шлем и кольчугу, заиграли на полированном металле тысячей искр. И огромная толпа пришла в движение - джагаи опускались на колени и замирали, склонив головы. Они были не в силах поднять глаза, до того ярким светом отмечало Солнце возвращение Вентайна Последнего.

Морт тоже опустил взгляд. Он справился, этот рубеж пройдет, впереди - неисчислимое число новых и новых рубежей, он преодолеет их все, и с ним ничего не случится. Но сейчас он не думал о джагаях, не думал об истинных людях, о Махабе, Туйвине, о Кестисе… почему-то на ум пришла фраза, которую он прочел на обгорелом листке пергамента, подобранном в нижнем храме Огня: "…Все беды Грайлока начались в день, когда ожила вода…" Какие новые рубежи готовят ему эти слова? Какие испытания?