Гражданин Галактики (сборник)
Шрифт:
Торби понял, что его просьба о зачислении в корпус не воспринята всерьез.
— Генерал Смит… я мог бы сделать кое-что еще.
— А именно?
— До того как вступить в корпус… если вы меня возьмете, конечно… или после — я не знаю, как у вас это делается… Я, Радбек из Радбека, мог бы посетить на своем собственном корабле те самые места — красные, наши. Может быть, босс сумел бы докопаться до таких вещей, которые недоступны секретному агенту.
— Возможно. Но ты, вероятно, знаешь, что твой отец уже пытался однажды совершить инспекционный полет. И знаешь,
Торби был поражен.
— Так вы думаете, что…
— Я ничего не думаю. Но хозяева, желающие разузнать о делишках своих служащих, которыми те занимаются в нерабочее время и в отдаленных местах, частенько обжигают пальчики. А твой отец явно что-то подозревал.
— Насчет работорговли?
— Не стану гадать. Он стал проверять лично. Тот самый район. А теперь мне нужно идти. Приходи ко мне еще… или позвони, и к тебе придет кто-нибудь из наших.
— Генерал Смит… Скажите, могу ли я обсуждать наш разговор с другими людьми? И что именно я могу обсуждать?
— Да все, что угодно. Если только не будешь примешивать сюда корпус и гвардию. Но известные тебе факты… — Смит пожал плечами. — Кто тебе поверит? Однако имей в виду: обсуждая свои подозрения с деловыми партнерами, ты рискуешь вызвать у людей неприязнь к себе… и это чувство иногда будет искренним. Что же касается остальных… Кабы я знал!
Торби вернулся так поздно, что Леда уже начала терять самообладание, сгорая от любопытства. Однако ей пришлось скрывать свое нетерпение — не только из боязни быть подслушанной, но также из-за пожилой тетки, которая завернула к ним засвидетельствовать свое почтение Радбеку из Радбека, да так и осталась на ночь. И только на следующий день, осмотрев в музее реликвии ацтеков, они смогли поговорить.
Торби поведал ей о своем разговоре с Гаршем, а потом решился пойти еще дальше.
— Вчера я сделал попытку вернуться в гвардию.
— Тор!
— Не беспокойся, я не бросаю это дело. Но у меня есть важная причина. Гвардия — единственная организация, пытающаяся положить конец рабству. Но как раз поэтому я не могу вступить в нее сейчас, — он рассказал о своих подозрениях относительно связи Радбеков с работорговлей.
Леда побледнела.
— Это самые страшные слова, какие я когда-либо слышала. И я не могу в это поверить.
— Я был бы рад узнать, что это неправда. Но, как бы то ни было, кто-то ведь строит им корабли и ремонтирует их! Работорговцы — не инженеры, они — паразиты.
— И все же я с трудом верю в то, что рабство вообще существует.
Торби пожал плечами.
— Десять плеток убедили бы любого.
— Тор! Ты хочешь сказать, что тебя секли плетьми?
— Точно не помню. Но у меня вся спина в шрамах.
По пути домой Леда не проронила ни слова.
Торби еще раз встретился с Гаршем, потом они с Ледой отправились на Юкон в обществе старой тетки, которая не желала оставить их в покое. Гарш принес на подпись Торби два документа
— Первый шаг должен быть сделан в Радбеке, ведь там официальная резиденция твоих родителей. И второе: я покопался в старых газетных подшивках…
— И что же?
— Твой дедушка действительно отписал тебе солидную долю. Эта история наделала много шуму, когда ты родился. В биржевых бюллетенях перечислены номера всех акций до единой. Так что в один прекрасный день мы крепко их огорошим. Лишь бы только они ничего не пронюхали заранее!
— Вам лучше знать.
— Но я не советую тебе возвращаться в Радбек до тех пор, пока все не будет улажено. Вот мои координаты. Если придется, ты сможешь даже позвонить мне по телефону. Но было бы гораздо лучше, если бы ты предоставил мне возможность связываться с тобой.
Торби обдумал несколько вариантов, не забывая о том, что он постоянно находится в окружении телохранителей.
— Может быть, вы… или какой-нибудь молодой человек сможете позвонить моей кузине и передать кодированное сообщение? Ей постоянно звонят разные люди, чаще всего — молодые. Она тут же сообщит мне, и я отыщу безопасное место, откуда смогу позвонить вам.
— Неплохая мысль. Он спросит, знает ли она, сколько дней осталось на рождественские покупки. Ну все, увидимся в суде, — Гарш улыбнулся. — Ну и потеха же будет! И обойдется тебе очень, очень дорого. До свиданья.
Глава 22
— Хорошо отдохнул? — дядя Джек ухмылялся ему в лицо. — Ну и погонялись же мы за тобой. Не стоило этого делать, мой мальчик!
Торби хотелось ударить его. Телохранители, впихнув юношу в комнату, отпустили его руки, но стянули ему запястья веревкой.
Дядя Джек перестал улыбаться и взглянул на судью Брудера.
— Тор, ты так и не смог понять, как много мы с судьей сделали для твоих отца и дедушки. Естественно, мы знали, как следует поступать. Но ты доставил нам немало неприятностей, и сейчас мы покажем тебе, как следует обращаться с маленькими детьми, которые не ценят добра. Мы хорошенько проучим тебя. Готовы, судья?
Брудер кровожадно оскалился и вытащил из-за спины хлыст.
— Привяжите-ка его к лавке!
Торби проснулся в холодном поту. Боже, ну и кошмар! Он оглядел тесный гостиничный номер и попытался вспомнить, где теперь находится. Уже несколько дней Торби ежедневно переезжал с места на место, иногда — на другой конец планеты. Он уже достаточно освоился с нравами и обычаями Земли, чтобы не привлекать к себе внимания, и даже купил себе поддельные документы, не уступавшие по качеству настоящим. Это оказалось не так уж трудно: Торби быстро выяснил, что подпольный бизнес везде живет по одним и тем же законам.
Наконец он вспомнил: он находится в Южной Америке.
Прозвенел будильник. Полночь — пора уматывать отсюда. Юноша оделся и, бросив взгляд на свой багаж, решил оставить его. Спустившись по черной лестнице, он вышел из отеля через заднюю дверь.
Тетке Лиззи не нравился холодный климат Юкона, но она терпела. Время от времени Леде сообщали по телефону, что на рождественские покупки осталось лишь несколько дней, и им приходилось уезжать. Торби ухитрился позвонить лишь из Ураниум-Сити. С экрана улыбался Гарш.