Гражданская война в Испании (1936 – 1939)

Данилов Сергей Юльевич

Противниками замысла оказались генерал Миаха, Рохо и поддержавшие их военные советники из СССР во главе со сменившим Берзина Куликом. Они не собирались жертвовать недостаточно укрепленной столицей ради выручки Бильбао, который, по их мнению, был защищен «Синтуроном» и должен был продержаться очень долго.

По позднейшему выражению историков, «Эстремадура стала заложницей Мадрида — центра мировой революции». Миаха и Рохо отказались дать Эстремадурскому фронту свободные войска, а Кулик — самолеты и летчиков, без которых операция, конечно, состояться не могла. Ценности Бискайи — ключа ко всему Северному фронту — они не хотели признавать.

Со стороны кастильцев Миахи и Рохо, возможно, проявились

и застарелая неприязнь к баскам, и пренебрежительное отношение к эстремадурцам.

В начале апреля 1937 года Ларго Кабальеро утвердил другой план действий в целях выручки Северного фронта. План включал среднемасштабные наступления сразу на трех направлениях — под Уэской (с 4 апреля), в Университетском городке на Центральном фронте (с 9 апреля) и у Теруэля с 26 апреля.

Последовательные удары на далеко отстоявших друг от друга направлениях призваны были ввести националистов в заблуждение о намерениях противника, заставить их разбросать силы и средства и в конечном счете отказаться от захвата Бискайи.

В бой было двинуто в общей сложности немало сил — 60 000 штыков и сабель, около 200 орудий и почти вся наличная авиация основной части Республики — до 140 машин. Операция под Уэской продолжалась 10 дней, в Университетском городке — 4, под Теруэлем — 7.

Всего республиканские силы наступали 21 день апреля (из 30), что опровергает легенду об их длительном почивании на лаврах Гвадалахары. Лозунгом наступления стало вместо знаменитого ноябрьского «Но пасаран!» (Они не пройдут!) уверенное «Пасаремос!» (Мы пройдем!).

Однако наступать оказалось гораздо труднее, чем защищаться. Места всех трех операций были избраны крайне неудачно — в горных местностях Арагона или среди разрушенных университетских зданий. Наступления развернули без основательной разведки. Как и прежде, республиканские колонны наступали вразнобой, без взаимодействия различных войск, прямо на хорошо снабженного и тщательно укрепившегося противника.

Между налетами республиканской авиации и атаками наземных сил обычно проходило по нескольку часов, что позволяло националистам прийти в себя и приготовиться к отпору. Артиллерия била не прицельно, а обычно «по квадратам», т. е. наугад, и впустую тратила дефицитные снаряды. Человеческие потери Республики в трех операциях оказались в несколько раз больше вражеских — свыше 5000 раненых и убитых.

Апрельские наступательные операции в Кастилии и Арагоне задержали наступление Молы и Солчаги в Бискайе на восемь дней (12–20 апреля). В остальном же они обернулись крахом военного планирования и тактики республиканской армии. Не войска Франко, а силы Республики безрассудно распылялись на больших пространствах и расходовались с очень низким коэффициентом полезного действия. Резервы не националистов, а республиканцев оказались скованными и растраченными.

Особенно болезненной была неудача республики в Каса-дель-Кампо и в Университетском городке, где войсками командовали герои Мадридской и Гвадалахарской битв — Листер и Кампесино. Их участие казалось залогом успеха. Пехота пошла в атаку с эмоциональным подъемом, но танки и ВВС умудрились опоздать и отстать от нее. Часть пехоты, несмотря на это, глубоко вклинилась в расположение националистов, но была окружена и вынуждена была прорываться из кольца ценой жестоких потерь.

Авиация вместо указанных ей объектов по ошибке разбомбила совсем другие. Пехота, а за ней бронетанковые части попали в парке Каса-дель-Кампо на минное поле, о котором Хунта обороны Мадрида не имела сведений. Взрыв националистами минного поля нанес наступающим дополнительный урон.

Наступление провалилось. После него республиканцы не решились наступать в Мадриде около двух лет.

Националисты меньшими силами в очередной раз удержали западные предместья Мадрида,

добившись морально-политического успеха. Столица Испании осталась в их осаде. Между тем у националистов в данном сражении совсем не было бронетанковых сил и авиации.

Ларго Кабальеро воспользовался провалом наступления, чтобы свести счеты с Хунтой обороны Мадрида. 24 апреля он распустил ее.

Плохо продуманные и непродуктивные наступления остались малозамеченными и очень скоро были забыты. Их вскоре заслонили известия о более масштабных событиях…

В ходе возобновившегося натиска националистов на Севере 26 апреля был разрушен ранее никому не известный городок Герника. Как и в Дуранго, в расположенной в 30 километрах от Бильбао Гернике не было войск и укреплений, но городок считался важной коммуникативной точкой. Кроме того, в нем работала ярмарка, и с воздуха было видно скопление народа, которое можно было с большой высоты принять за войсковую группировку. За один день Гернику бомбили несколько раз. К «Легиону Кондора» присоединилась итальянская «легионарная авиация». Всего в разрушении незащищенного городка участвовало свыше 40 бомбардировщиков — от «тримоторес» до новых «Хейнкелей-111». Невзирая на полное отсутствие противодействия, их прикрывало 20 истребителей — главным образом «Хейнкели-51» и «Фиаты-32». Среди истребителей были и только осваивавшиеся летчиками новые цельнометаллические монопланы «Мессершмитт-109».

Количество раненых и убитых жителей городка и его округи превысило 2500 человек. Среди погибших и пострадавших снова было много детей и священнослужители католической церкви.

Близ Герники в день ее гибели находилось несколько западноевропейских журналистов. Они тут же побывали на месте происшествия, расспрашивали уцелевших жителей и нашли осколки бомб германского производства. Их репортажи немедленно опубликовали крупнейшие информационные агентства разных стран. Среди очевидцев был мэр Герники. Группа баскских священников, многие из которых тоже побывали под бомбами, написала в Ватикан письмо протеста.

Бомбежка вызвала сильнейший отзвук во всем международном сообществе. Маленький городок в мгновение ока стал всемирно известным. Каталонец Пабло Пикассо вскоре написал картину «Герника», изобразив в аллегорической форме ужасы военных разрушений. Франко художник изобразил в виде мифического чудовища — Минотавра. «Герника» стала одной из известнейших в истории мировой культуры картин и действенным орудием антивоенной и антитоталитарной пропаганды.

В Саламанке и Бургосе чувствовалось замешательство. Информационная служба каудильо 27 апреля опубликовала бессвязное сообщение, гласившее, что Гернику «разрушили и сожгли отряды Агирре, чтобы свалить вину на националистов». Они якобы закладывали «динамитные заряды». Однако Герника была древней баскской столицей, в ней находился священный дуб, под которым древние баски некогда заседали и вершили суд. Ни один баск не выполнил бы приказа о разрушении города, если бы Агирре отдал его.

Днем позже националисты официально объявили, что 27 апреля их самолеты не поднимались с аэродромов и, следовательно, физически не могли бомбить городок. Однако Герника погибла 26-го числа. 4 мая дикторы Саламанки добавили: в Гернике «видны следы пожаров после недели артобстрелов и бомбежек». Город бомбили три с половиной часа. Но кто его бомбил — умалчивалось.

Через несколько месяцев информационные службы Франко сделали открытие — бомбили республиканские ВВС. Однако тогда же неназванный штабной офицер националистов поведал английским репортерам, рассказывая об участи жителей Герники: «Мы бомбили их, бомбили и бомбили!»Однако осталось не уточненным, кого же он подразумевал под словом «мы» — германо-итальянских союзников или же именно испанских националистов.