Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Шрифт:
Может, и так. Но есть и другая версия. Дело в том, что примерно в то же время в Смольном открылся II Съезд Советов.
Состав его был такой:
Из 670 делегатов 300 были большевиками, 193 — эсерами (из них более половины — левые эсеры), 68 — меньшевиками, 14 — меньшевиками-интернационалистами, а остальные или принадлежали к мелким политическим группировкам, или вообще не входили ни в какую официальную организацию. Сравните с первым, апрельским съездом и почувствуйте разницу.
Так вот, стрельба началась очень удачно — когда все заняли свои места. После этого меньшевики и правые эсеры начали осуждать большевиков за то, что они развязали восстание. Смысл ответа большевиков был: «А не пошли бы вы, ребята»…
Те оскорбленно покинули съезд.
Что,
Знакомый нам Н. Н. Суханов, к этому времени влившийся в ряды меньшевиков, признавал впоследствии, что демонстративный уход меньшевиков и эсеров имел огромное историческое значение. Он отмечал: «Мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции».
Вы, наверное, догадались, к чему я веду. Организовать шоу с орудийной стрельбой в нужный момент — проще простого. Телефоны тогда имелись. Когда начался съезд, оставалось только позвонить в Петропавловку: «Огонь, ребята!»
И уж совсем просто — просчитать реакцию делегатов. Тогда уходить с разных форумов было в обычае.
А что? Изящная провокация — и никаких коалиций.
Между тем у большевиков возле Зимнего дворца возникла новая проблема: надо было выгнать из дворца революционные массы, да еще проследить, чтобы те ничего не украли. Выходы блокировали латыши. Выпускали из одних ворот на Дворцовую площадь, где тоже стояли латышские стрелки и деловито изымали прихваченные ценности. По словам одного из очевидцев, рядом с ними росла гора всяких вещей. В общем и целом удалось пресечь мародерство, хотя и не совсем. У одного моего знакомого дома стоит шкатулка, которую его прадед, революционный матрос, вытащил-таки из Зимнего…
Со «штурмом» связан еще один малоизвестный эпизод — «чтобы умереть вместе со своими избранниками»… Дело было так. В Городской думе в этот день шло заседание. Эта структура наивно пыталась стать посредником между Временным правительством и большевиками. Понятно, что не вышло. И тут в Думу дозвонился министр земледелия С. П. Маслов. «Мы здесь, в Зимнем дворце, совершенно брошены и оставлены. Нас посылала во Временное правительство демократия, мы не хотели туда идти, но мы пошли. А теперь, когда наступила беда, когда нас расстреливают, мы не встречаем ни от кого поддержки. Конечно, мы умрем здесь, но последним моим словом будет — презрение и проклятие той демократии, которая сумела нас послать, но которая не сумела нас защитить».
Тут же возникла идея отправиться всем составом в Зимний дворец, «чтобы умереть вместе со своими избранниками». У депутатов-большевиков [48] эта мысль, естественно, энтузиазма не вызвала — и они отправились в Смольный. Остальные были в восторге. Правда, собирались очень долго, но в конце концов вышли на Невский. (Городская дума находилась в одноименном здании, возле Гостиного Двора). К думцам присоединились те, кто ушел со Съезда Советов, они построились в колонну по четыре и, затянув «Марсельезу» двинулись в сторону Зимнего. Однако красивый жест не вышел. Опять помешала «матросня» — правда, трезвая. Возле Екатерининского канала колонну тормознул отряд моряков, который предложил им расходиться по домам.
48
В Городской думе были представлены все тогдашние партии — от большевиков до кадетов.
Те потребовали, чтобы их пропустили, на что получили отказ. Затем подошел другой матрос и пообещал набить всем морду… Не оценили братишки душевный порыв членов Городской думы. Этим все и закончилось. Начиналась иная эпоха.
Кого
Я нарушаю хронологию, но история с Учредительным собранием — это осколок «февральской» эпохи, последняя попытка что-то решить мирно. Дальше уже слово было товарищу Маузеру.
Итак: одна из главных претензий к большевикам — то, что они «разогнали законно избранное Учредительное собрание». Гады, да?
А если присмотреться?
Выборы в это самое собрание проходили интересно.
Вот что сообщал крестьянин Бабичев из села Вишнево Курской губернии: «Наступило время выборов в Учредиловку. На нашу деревню прислали пуда два избирательных карточек, на каждого избирателя штук по сто. С утра начали баб и мужиков собирать к школе с этими листочками. И вот подходят к писарю, к кому попало: «Пожалуйста, напиши, а то мне некогда, дома дети кричат». Сперва спрашивали: «За кого будешь голосовать, тётка? — потом и спрашивать перестали: — Пиши, как знаешь» .
«Товарищи Окружной комиссии, — жалуется деревня Иванцово Авдотьинской волости Иваново-Вознесенской губернии, — обратите внимание на недобросовестное поведение местной избирательной комиссии деревни Иванцово. Когда неграмотные избиратели шли к урне и просили выбирать список № 6, то В. В. Роншин и др. члены комиссии подменивали голоса выборщиков, вкладывали в конверт список № 3, т. к. им ближе партия соц[иалистов]-революционеров. Пробовали некоторые крестьяне протестовать, но их изгоняли. Не так ли пользуются темнотой и в других местах эсеры, проводя в Учредительное собрание своих кандидатов».
(«Рабочий город» 16/29 ноября 1917 г.).
Тут приведены цитаты из большевистских источников. Зная этих ребят, я думаю, что и они мухлевали не хуже. Впрочем, и иные партии тоже — кто как умел. Как видим, никаких честных выборов не было и в помине. Как всегда.
Но вот что получилось в итоге.
Большевики — 175 мест, левые эсеры — 40, меньшевики — 15, правые эсеры — 370, народные социалисты — 2, кадеты — 17, независимый — 1, националисты-инородцы — 86. Таким образом, большевики имели 175 мест из 715. Даже если прибавить 40 левых эсеров, все равно это полный провал.
И большевики действуют нагло, но вполне в рамках парламентских норм. Когда Учредительное собрание отказывается подтвердить изданные ими декреты, они покидают собрание — тем самым лишая его кворума [49] . Этот прием придумали совсем не они. Во второй половине XIX века в Великобритании так постоянно вела себя Ирландская партия [50] .
То есть, когда большевики ушли, это стало никакое не Учредительное собрание, а просто дискуссионный политический клуб. Анархист-коммунист Анатолий Железняков такие сборища ненавидел и со своей точки зрения был полностью прав. И что он сказал? Что караул устал. В самом деле, сколько можно охранять пустых болтунов, которые уже ничего не вправе решать? Ну, достали!
49
Поскольку делегаты собирались в Петроград очень плохо, решено было, что Учредительное собрание начнет работу, когда будет в наличии 51 % избранных делегатов. Таким образом, уход любой относительно крупной фракции автоматически лишал собрание кворума.
50
Ирландская партия — организация в Великобритании, выступавшая за независимость Ирландии. Во второй половине XIX века была третьей по влиянию партией в английском парламенте. Поскольку большинство она составить никогда не могла, то регулярно прибегала к такому приему — покидать зал. Парламент лишался кворума. Поэтому лидеры ведущих партий вынуждены были с ирландцами договариваться.