Гражданская война
Шрифт:
Вариант выглядел хорошо еще и с той стороны, что дошли невнятные пока слухи о том, что король Румынии хочет переметнуться на сторону Германии.
— Вот, заодно еще уточнит этот момент…
Составив черновой план, Климов повеселел.
— С сербами нужно еще что-то делать… надо их тоже убрать куда подальше, чтобы поляки себя увереннее чувствовали.
Михаилу подумалось, что вполне возможно, что наличие сербов, так же сдерживало поляков и чехословаков. Дескать, а вдруг впишутся за русских? Тем более что в Одессе вписались за РОД. А где один раз, там и второй.
При этом отдавать их англичанам Климов не хотел. Но идея, что им предложить, забрезжила, слабенько
(текст от Sturmflieger)
От встречи с меньшевиками Климов изначально многого не ждал. Если у эсеров, что правых что левых, в случае чего не заржавеет и бомбу кинуть, не говоря уж о таких отморозках как анархисты, то меньшевики всё больше мастера насчёт потрепаться, а решительных поступков в политике от них ждать трудно, вспомнить хоть их французского коллегу Леона Блюма.
В данный момент единства среди меньшевиков в Одессе не было, впрочем, как и по всей России. Да и вообще у них с этим всегда было плоховато. Это Михаил узнал от Елены, которая по факту возглавляла в корпусе что-то вроде политотдела, в который привлекла нескольких русских эмигрантов-социалистов прибившихся к РОД в Швейцарии и Италии. Вместе они мониторили прессу, изучая политическую ситуацию в России и вокруг неё, после чего выжимку девушка передавала полковнику со своими пояснениями.
В настоящее время большинство меньшевиков (как бы смешно это ни звучало), было объединено в Российскую Социал-Демократическую Рабочую Партию (объединённую) — вообще-то, партия меньшевиков никогда себя меньшевиками не называла, да и до окончательного разрыва с большевиками в 1912 году их было больше чем сторонников Ленина, как и потом, до самого 1917 года.
Партия эта делилась на два крыла, действовавших довольно самостоятельно. Правое крыло, они же Меньшевики-Оборонцы, входившие в Временное правительство, выступали за верность союзникам и продолжение войны до победного конца. Во внутренней политике они были за коалиционную власть с участием буржуазных партий, особенно кадетов. Левое крыло, или же Меньшевики-Интернационалисты, требовали немедленного всеобщего мира без аннексий и контрибуций, а внутри страны — создание однородного коалиционного социалистического правительства, из всех социалистических партий, но без буржуев.
Тех и других объединяли враждебность к большевикам, отрицание диктатуры пролетариата, стремление восстановить разогнанное правительством Ленина Учредительное собрание, причём Оборонцы хотели заменить Учредилкой Советы, а Интернационалисты были согласны оставить Советы как органы представляющие интересы городских и сельских тружеников, хоть на некоторое время, пока в России не установится прочная демократия.
И те и другие не считали возможным в России строительство социализма, откладывая его на далёкое будущее, когда строго по Марксу, капиталистические отношения в стране достаточно разовьются. Оба крыла были за свержение власти большевиков, но Оборонцы допускали вооружённую борьбу и союз с умеренными белогвардейцами, а Интернационалисты были против всякого союза с «буржуазными реакционерами», и надеялись на мирные средства, вроде агитации и забастовок.
Кроме РСДРП(о) имелась и менее значительная партия меньшевиков, называвшаяся Организацией Объединённых Социал-Демократов Интернационалистов, в просторечии звавшихся Новожизненцами, по названию своей газеты «Новая Жизнь». Самым знаменитым из сторонников этой партии был пролетарский писатель Максим Горький.
Новожизненцы находились между меньшевиками и большевиками, критикуя и тех и других.
На встречу с Климовым пришли Новожизненцы и Меньшевики-Интернационалисты (Оборонцы встречаться решительно отказались, обвинив полковника в «предательстве союзников»). Михаил, услышав это, чуть не зааплодировал: «Какие молодцы! Продолжайте себя топить!».
Пришедшие на разговор (среди которых, к удивлению Климова, затесались несколько реальных рабочих, хотя подавляющее большинство были интеллигентами), интересовались разными темами. На вопрос одного из Интернационалистов об отношении к Учредительному собранию.
— После разгона его депутаты разбежались по всей стране, и до устранения правительства большевиков, а также до усмирения белогвардейцев, их собрать не получится, — ответил Михаил. — А вообще, РОД за принятие Конституции на всенародном референдуме. Собственно я буду рад, если и ваша партия примет участие в ее Разработке.
На вопрос со стороны Новожизненцев о свободах, полковник сообщил, что РОД, выступая за Свободные Советы Трудящихся Всех Классов, поддерживает все свободы, но только в рамках закона. И пока в стране не закончена междоусобная война, разжигаемая большевиками и белогвардейцами, а также всякой самостийной сволотой купленной иностранцами, в России действуют законы военного времени, подразумевающее некоторое ограничение свобод. Но СДПР и РОД стремятся к тому, чтобы это ограничение быстрее закончилось.
— А как вы относитесь к идее демократической республики с сильной парламентской властью но без президентства?
— В ответ прошу назвать хоть одну республику, где такая власть есть.
Новожизненцы после этого серьёзно зависли. И то сказать, за океаном все республики сплошь президентские, начиная с САСШ и кончая Гондурасом каким. Не приводить же в пример Португалию, с её бесконечными правительственными кризисами, или Китай с его генеральскими кликами!
— Швейцария… — прозвучало как-то неуверенно.
— Там президент возглавляет федеральное правительство, министры которого поочерёдно занимают на год президентское кресло. В конце концов я солдат, а не юрист или политолог, и мне трудно судить о таких делах, а потому лучше отложить этот вопрос до установления мира и порядка в России, не деля раньше времени шкуру медведя. И вообще, по идее, тут всё должен опять же, решать народ на референдуме.
Тут инициативу у загрузившихся Новожизненцев снова перехватили Меньшевики-Интернационалисты, интересовавшиеся вопросами войны и мира, а также отношением полковника к всеобщему примирению без аннексий и контрибуций, в духе Четырнадцати Пунктов бывшего президента САСШ Вильсона, и Стокгольмского Наказа министра «Временного правительства» Скобелева. Климов, мысленно благословив свою женщину, просветившую его перед встречей о чём вообще идёт речь (особенно насчёт «Наказа»), ответил: