Гражданские хроники
Шрифт:
О н а: Ну я не знаю…
А н д р ю х а: Говори!
О н а: Ну я хочу, шобы у нас все всегда получалось. Чо мы задумали. Абсолютно все.
А н д р ю х а: Это просто… это гениально! Это же… Выпьем! (Выпили.) Не… ты подожди! А че планировать-то? Ты мне скажи! Зачем че-то там планировать, фантазировать там это… всякое такое… че-то решать… если… если все получается через жопу всегда?! Зачем это все… вот это вот? Зачем? Если всегда все выходит не так, как мы… как мы этого… Короче! Еще?
О н а: Ну, Андрей, ну хватит так быстро! Ну чо за
А н д р ю х а: Дак ведь я… это… я ж как лучше… чтоб и тебе… и мне… и чтоб и нашим… и вашим там… и ихним… все чтоб вот это вот… Ты же все понимаешь, Юленька! Юлечка, Юляшечка, Юлянция!
О н а: Ну ты отпустишь меня в ванную, а?
А н д р ю х а: А че, ванная сама не может тебя отпустить? А я приму. Ты не думай, ванные хорошие ребята, на самом деле… С ними ток язык надо в узелок завязать… по-французскому… прям как это… того самого… прям как в армии берцы… И натереть их этим… гуталином, что ли… шматками так: оп, оп, оп… на них прям… и размазываешь так… Короче, мне походу хватит.
О н а: Ну и чо там, про ванны-то? Чо там дальше-то было, а?
А н д р ю х а: Дак а че говорить-то? Хуево все, короче! Это просто дичь какая-то… Как же меня накрыло… (Смеется.) Ебаное-все… Короче, слушай, ты это…
О н а: Ну отпускаешь? Или чо?
А н д р ю х а: Да. Нет. Короче! Ты это… ты сама себя отпусти – это в первую очередь! Все грехи, все вот это вот… все свои ошибки… все-все-все! Не держи ни на кого зла, короче… Это я тебе говорю! Ты это… ты говори мне, если че! Если кто-то тебя там это… хоть кто-то чем-то там пальчиком своим… Короче, ты поняла. Чтоб не это… Вэээ-Вэээ! Вэээ-Вэээ!
Она встала, чмокнула Андрюху и ушла в ванную, прихватив с собой кофту. Даже шагов не было слышно. Ни вам, ни им, никому. Открыла кран. Громко журчит струя.
Андрей еще минут пять сидел, барагозил сам с собой. Кого-то хвалил, кого-то ругал. Искал что-то, водил руками. Потом тоже сдался и уснул лбом в стол.
Вы видите, как Она вышла из ванны на цыпочках. Дошла, как кошка, – бесшумно, грациозно, – до Вали. Помяла коготками – спит. До Андрюхи. Помяла – тоже спит. Из его рта тянется мутная слюнка.
Вы смотрите, как Она, осмелев, ходит по квартире. Движения отточенные, профессиональные. Казалось, она знает здесь все. Что и где должно лежать, а на что лучше вообще не обращать внимания. Она знает по опыту, где люди чаще всего прячут деньги. Собрала все, что нашла. Все, что может представлять хоть какую-то ценность. Вы видите, как она одевается. Вы смотрите взглядом жениха, чья невеста сбегает, ускользает из его рук, навсегда. И ничего не можете сделать.
Дзынь. Звонок в дверь.
И сразу же за звонком следует три, четыре громких удара. Как будто молотком по тазику.
Она подпрыгнула, не издав ни звука. Быстро, но тихо, переместила себя вместе с добычей в другую комнату, где вы ее уже не видите.
2
Вы
Вы смотрите на Андрюху. Он подскочил и, шатаясь, вытирает лицо.
Его разбудили две вещи.
Первое – в дверь непрерывно звонили и громко стучали. Второе – он начал задыхаться.
Андрюха смотрит на стол. Вы смотрите туда же.
Там – лужа блевотины. Она стекает со скатерти и капает на пол.
А н д р ю х а (откашлявшись): Короче… не надо было мешать… (Идет в коридор, держится за стены.) Валюх… Валюх! Мы роллы что ли заказывали? Нет же… вроде… (Подходит к двери.) Че там, где там, как там? Не слышу! Че?! Кто, говорю, там? Не слышу! Говорите громче! Кто?! Лектор?! Ганнибал который? Че?! Лекари?! Врачи что ли? Короче, ща… ща…
Не успел Андрюха отодвинуть щеколду до конца, как дверь дернулась от него. Он видел лишь вспышку, как оттуда, из темноты, в него движется ступня. Как размытая черно-белая фотография. Андрюха согнулся пополам, попятился. Дыхание перехватило.
Вы видите человека. Он зашел внутрь и закрыл дверь. Это – Лаврентий Палыч. Он схватился за волосы Андрюхи, повел за собой в комнату, толкнул на пол. Осмотрелся. Ухмылка на лице. Руки сунул в карманы. Типичный представитель подъездных разборок.
Л а в р е н т и й П а л ы ч (то на Валю, то на Андрюху): Из вас кто Валентином считается?
А н д р ю х а (хрипло): Здесь… здесь такие не… не живут здесь…
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Да ну нахуй?
А н д р ю х а: Да хоть… хоть на нос…
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Братуха, извиняй! Чет я попутал малость, походу. Типа с кем не бывает? Давай помогу. Держи краба. (Тянет Андрюху за руку, резко бьет ногой в то же место, с той же силой.) Извиняй, братуха! По привычке чет получилось у меня. Давай типа еще раз помогу? Как гррица, после первой и второй…
А н д р ю х а (еле слышно): Спасссибо… я полежжжу…
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Чет ты ваще раскис. (Нагнулся к нему, ногу поставил на лицо.) Слышь, тебе типа вопрос повторить? Братуха, если я посильнее ударю, ты обидишься жеж!
А н д р ю х а: Че так… че так подло-то… Без предупреждений… без всяких…
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Не надо тут вот этого. Как че, так вы сразу все такие, ептэ, типа не при делах. Че с тем? (Кивает на Валю.)
А н д р ю х а: Он это… спит он…
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Да ну нахуй?
А н д р ю х а: Да хоть… (Л.П. пнул ему по лицу.) Ай-яяя!
Л а в р е н т и й П а л ы ч: Не я жеж, ептэ! (Подошел к Вале, хлещет его по щекам.) Эээ… Братуха, подъем! Слышь меня, братуха?! Он ваще дышит? (Прислушался.) Дышит. Братухааа! Подъееем! (Сходил на кухню, взял чайник, вылил на лицо Вали.) Ваще ноль эмоций! (Андрюхе.) Че пили хоть? Обрисуй рецептик.