Гребень волны

Филенко Евгений

– Отнюдь не повредит, – поспешно согласился Фрост. – Пара сеансов ментоскопии – и все стало бы ясно, как самый ясный день.

«И мы убрались бы с этой паршивой планетки, – подумал Костя, поднимаясь и отряхиваясь. – И тогда провалиться мне, если я хоть раз еще наймусь на Псамму…»

– Я в свою очередь также проведу некоторые тесты, – монотонно вещал Варданов. – После чего, мне думается, заключение о неразумности данного вида будет веско аргументировано и найдет понимание среди экспертов. Но если вас интересует мое мнение…

– Безусловно! – с энтузиазмом

воскликнул Фрост.

«А мне так наплевать», – устало подумал Костя.

– …я склоняюсь к гипотезе Гвидо о том, что здесь действительно похозяйничали Археоны. Факт сам по себе примечательный, хотя к задачам нашей миссии никакого касательства не имеет.

– Археоны, – бормотал Кратов, бредя к стоявшей неподалеку «гоанне». – Ну-ну… Все равно сюда больше не завербуюсь. Не старайтесь – не заманите. Ни Археонами вашими, ни медовым пряником, ни даже миллионом энектов.

5.

Костя прошел на центральный пост, тщательно заперев за собой дверь. Сел в драйверское кресло. Повозился, умащиваясь поудобнее. Возложил руки на пульт, прикрыл глаза. В сотый, наверное, раз представил, как несильным, но в то же время уверенным нажатием пальцев он повелевает кораблю оторваться от серых песков, всплыть над ними в загроможденные багровой полусферой Старшего Солнца небеса…

Тяжко вздохнув, убрал руки с пульта.

«Скука, – подумал он. – Невыносимо. Читать нечего. Музыки на борту нет. Хоть сам начинай песни петь… Зрелищ – ноль. Сплошная работа. Разве это нормально, когда самая скучная работа воспринимается как развлечение?!»

Костя подумал, с кем из тех, кто еще оставался на Псамме, ему хотелось бы перекинуться словом. Поиграв пальцами над пультом, вызвал корабль Геснера.

На его везенье тамошний драйвер, белобрысый и густо изукрашенный веснушками Крис Шульц откликнулся сразу.

– Мы сегодня улетаем, – похвалился он. – Вот шеф вернется и отчалим. Видишь ли, шеф не утерпел и отправился полюбоваться напоследок на наше озеро.

– Какое озеро? – спросил Костя завистливо.

– Разве ты не знаешь? Сначала мы нашли здесь плывуны. Потом обнаружилось, что их подпитывает скрытый на глубине в пятьдесят метров водный резервуар. Мы пробили шахту и докопались до целого озера соленой воды. Жаль, что оно совершенно мертво… Что ты вздыхаешь?

– Похоже, я-то застрял в песках надолго.

– Не забывай, что за каждый день задержки сверх срока по контракту тебе причитается сто энектов.

– Разве в этом счастье? – горестно промолвил Кратов.

– Я тебя понимаю, – покивал Крис. – Тебе и вправду тоскливо. Вот мы, к примеру, нашли плывуны и озеро. Рейхани пробился к нефти, Бете – к трансуранам. А у вас, я слышал, ничего интересного.

– Абсолютно!

– Почему же вы не улетаете?

– Из-за пчел. Наш ксенолог никак не отважится объявить их неразумными.

Шульц сочувственно поцокал языком.

– Но ведь ксенолог обязательно должен высказать свое суждение? – спросил он.

– Если он этого не сделает, планету закроют.

– Будет чрезвычайно

обидно, – промолвил Крис. – Здесь можно жить. И есть что добывать. Самое главное – воздух. И вода. Ничего, что она соленая. А к песку можно привыкнуть. Вот ты, например, согласился бы здесь жить? Ведь ты пустынник.

– Никогда! – энергично произнес Кратов.

Шульц глядел на него с большим сожалением.

– Может быть, все еще образуется, – сказал он наконец. – А теперь извини: кажется, шеф вернулся. Встретимся на базе, хорошо?

– Хотелось бы надеяться, – сказал Костя без должной уверенности.

Простившись с Крисом, он попытался вызвать корабль Бете. Безуспешно: те намеревались улететь еще вчера. И наверняка осуществили свое намерение в срок.

Костя сидел молча, изредка нарушая тишину вздохами. Глядел на большой, слегка вогнутый экран главного видеала, демонстрировавший ему бесконечную, вылизанную временем и ветрами серость.

Внезапная мысль остро и неприятно поразила его: скоро на этой планете они останутся СОВСЕМ ОДНИ. Гигантский, засыпанный песками, оплетенный синей колючкой, худо ли бедно населенный живыми тварями мир – и они, четверо на утлом суденышке. И больше никого.

А он так не привык.

Он привык, чтобы рядом непременно были люди. И чем больше людей, тем лучше. То есть, конечно, вовсе не обязательно, чтобы стоял шум и гам до небес, чтобы все наперебой горланили песни, ржали в голос над не такими уж изысканными и утонченными шутками, на повышенных тонах и с размашистой жестикуляцией обсуждали некую эпохальную тему, а тут же рядом громыхала музыка и плясали… Такого, в общем, тоже не хотелось бы, и он обязательно поискал бы среди этого содома местечко поукромнее. Но пусть бы все это было в пределах досягаемости, чтобы знать: в любой момент, если только захочешь, можно встать и влиться в людской океан.

Костя вдруг почувствовал, что ему просто необходимо с кем-то поговорить. Все равно о чем, лишь бы перекинуться словом, даже о самом незначительном пустяке. Сейчас, наверное, он был бы рад и Варданову.

Продолжая вздыхать, Костя встал из кресла.

На выходе с центрального поста он столкнулся нос к носу с Фростом.

– Ты-то мне и нужен! – провозгласил экзобиолог, извлекая изо рта пустую трубку.

– А ты – мне, – сказал Кратов с облегчением.

– Гм… – Фрост поглядел на него изучающе. – А не желаешь ли немного поохотиться?

– На стрелохвостов? – осведомился Костя, подбираясь.

– Нет, дружок. На пчел.

В первый момент Кратову показалось, что он ослышался. Он даже не нашелся что сказать и только часто моргал и шевелил губами. Экзобиолог с интересом наблюдал за его реакцией.

– А Варданов меня не набьет? – наконец обрел Костя дар речи.

– Так это по его распоряжению! И охотиться – не значит убивать. Нам настоятельно нужна одна живая, но полусонная пчела на борту. Я бы сам все проделал наилучшим образом, – пояснил Фрост, словно оправдываясь. Лицо Кратова жалобно сморщилось. – Но времени в обрез, материалов прорва…