Греческие боги. Рассказы Перси Джексона
Шрифт:
— Подумаешь! — заявила Минфа. — Ты сказал, что любишь меня.
— Я… Я… — растерялся Аид.
Зеленые глаза Минфы завораживали. Она была очень красива, и от нее приятно пахло, по Аид вдруг понял, что их любовь обречена. Ему вспомнился убийственный взгляд Персефоны, когда она услышала о Левке.
— Мне нужно назад в Эреб, — сказал Аид. — А ты пока наслаждайся поверхностью.
— Но ты же вернешься? — спросила Минфа.
— Э-э… — Аид так и не смог ответить и просто растворился в тени.
Минфе стоило забыть о нем. Она ведь оказалась
Но нет. То было бы слишком просто!
Тот факт, что Аид оставил ее одну на склоне, жутко ее разозлил. До нее с запозданием дошло, что она без каких-либо усилий окрутила бога подземного мира. То есть она на самом деле должна была быть чертовски красива. И от нее восхитительно пахло. Такая, как она, заслуживает стать царицей.
— Аид любит меня! — закричала она ветру. — Он вернется за мной и сделает меня царицей Царства Мертвых! Я прекраснее Персефоны, чудеснее, и я пахну лучше, и еще…
Склон холма заходил ходуном. Трава и цветы закружились в массивном облаке-воронке, в котором в образе пятидесятифутового гиганта возникла богиня Персефона.
В ту же секунду Минфа поняла, какую страшную ошибку она совершила.
— ТЫ И ПРЕКРАСНЕЕ МЕНЯ?! — прогрохотала Персефона. — АГА, КОНЕЧНО! НО ТЫ И ПРАВДА ПРИЯТНО ПАХНЕШЬ. ДУМАЮ, Я СМОГУ НАЙТИ ТЕБЕ ПРИМЕНЕНИЕ В КАЧЕСТВЕ РАСТЕНИЯ!
Персефона подняла ногу, обутую в гигантскую сандалию, и раздавила Минфу. Затем повела подошвой по склону холма, и из земли проклюнулись крошечные зеленые листочки. Стоило их разломать, и от них начинал исходить чудный аромат. Персефона решила назвать это растение мятой, а тот самый холм, на котором она впервые выросла, стал называться горой Минфы.
Так что в следующий раз, когда закажете мороженое с крошкой мятного шоколада, можете мысленно поблагодарить Персефону, хотя, возможно, теперь вам станет невмоготу есть его, зная, что его сделали из раздавленной наяды.
После этого Аид почти и не заводил романов и практически все время проводил в своем дворце, занимаясь делами.
А вот смертные герои иногда сильно ему досаждали. Один за другим они оказывались перед ним и начинали выдвигать требования. Одному нужен был его пес Цербер. Другой хотел, чтобы Аид вернул к жизни его возлюбленную. А был и такой, который даже попытался украсть Персефону. Может, когда-нибудь я расскажу вам их истории, но все эти мрачности Царства Мертвых вызывают у меня клаустрофобию.
Мне не помешает глоток свежего морского воздуха. Давайте отправимся в Средиземноморье, где я представлю вас моему отцу — единственному и неповторимому Посейдону.
ПОСЕЙДОН БУШУЕТ
Я предвзят.
Но если уж вы собрались заиметь в качестве родителя одного из греческих богов, лучше Посейдона вам не сыскать. Разумеется, у меня есть
Уж по крайней мере у Посейдона классные силы и он спокойный (большую часть времени).
Он, правда, очень крут, особенно если учесть, как тяжело ему пришлось в пору божественной юности. Он был средним братом, то есть его постоянно сравнивали с другими: «О, ты почти так же красив, как Зевс! Ты почти так же могущественен, как Зевс!» А иногда даже: «Ты даже почти не такой неудачник, как Аид!»
Слышать подобное в течение нескольких столетий может достать любого.
Когда Зевс, Посейдон и Аид тянули жребий, чтобы решить, кому какая часть мира отойдет, Посейдон стал вторым в очереди. Ему пришлось смириться, что Зевс стал владыкой вселенной и теперь до скончания веков будет указывать ему, что делать, но Посейдон не сказал и слова против. Он получил моря. Его это вполне устроило. Ему нравились пляжи. Нравилось плавать. Нравились морепродукты.
Да, Посейдон не был столь же заметным и могущественным, как Зевс. Он не метал молнии, что были этаким атомным арсеналом Олимпа. Но у Посейдона был его волшебный трезубец. Он мог вызывать ураганы, цунами и готовить неплохие смузи. А раз всю землю окружали моря, Посейдон мог также вызывать и землетрясения. В плохом настроении он был способен уничтожать целые города или погружать под воду острова.
Греки звали его Земли колебатель и тратили немало сил, чтобы задобрить его, потому что где бы ты ни находился, на земле или в море, тебе очень не хотелось вызвать гнев Посейдона.
К счастью, большую часть времени Посейдон был спокоен. Его настроение отражало состояние Средиземного моря, а оно почти круглый год обеспечивает безопасное судоходство. Посейдон помогал кораблям добраться до места назначения, благословлял рыбаков на хороший улов и часто загорал себе на пляже, потягивая через трубочку кокосовое молоко и не напрягаясь по мелочам.
В погожие деньки Посейдон катался по волнам на своей золотой колеснице, ведомой целой командой белых гиппокампов — коней с золотой гривой, бронзовыми копытами и рыбьими хвостами. Куда бы он ни направился, морские создания поднимались на поверхность, чтобы порезвиться вокруг его колесницы, так что периодически можно было увидеть стаю акул, касаток и гигантских кальмаров, булькающих что-то вроде: «Дорогу, Посейдон едет!»
Но иногда и на море набегают тучи, то же правило работало и для Посейдона. И когда это происходило, его будто подменяли.
Если ты был капитаном судна и забыл до отплытия принести Посейдону жертву, ты автоматически попадал в список врагов номер один. Посейдон желал, чтобы на один корабль приходился как минимум один жертвенный бык. Не спрашивайте меня, почему так. Может, как-то раз Посейдон сказал грекам: «Один „Ред Булл“ с вас — и мы в расчете», — а те подумали, что он имеет в виду настоящих красных быков.