Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады
Шрифт:
Эти тенденции развития сельского хозяйства шли вразрез с интересами мелких собственников, которые жили на своем земельном участке и получали с него доходы. Свидетельства исходят в основном из Аттики, но нельзя сомневаться, что в остальной Греции происходило то же самое. В течение IV столетия до н. э. исчезает как политическая сила аграрная партия в Афинах. Фактическая численность гоплитов при этом в период между 410 и 322 гг. до н. э. не изменилась, но население, должно быть, увеличивалось, а стоимость денег падала, поэтому уровень квалификации катился вниз. Теперь Афины искусственно не набирали людей в гоплиты посредствем помещения их в клерухии. Однако оставалась альтернатива наемной службы за рубежом, которая избавляла страну от неимущих, не используя их для служения государству.
Если поинтересоваться, почему бедный фермер не обратился к какому-нибудь оплачиваемому труду, то можно получить разные ответы. Психологическую
В качестве иллюстрации связи между наемной службой и бедностью, может, стоит привести два параллельных использования глагола «получать плату» в IV столетии до н. э. В отрывках, которые мы рассматривали, он используется для описания обычного и соответствующего времени учреждения по содержанию пофессиональных воинов. Но столь же распространенным было употребление этого глагола для обозначения получения государственного обеспечения. Такое финансовое учреждение было основано еще в V в. до н. э., но в IV столетии до н. э. достигло пика своего развития. Из этого можно сделать вывод, что профессиональный воин и пенсионер рассматривались как наиболее характерные получатели платы. И это были выходцы из аналогичных классов, которые руководствовались одинаковыми мотивами, иначе пришлось бы пользоваться другими понятиями.
Перспективы наемной службы после их первичного появления никогда не были особо привлекательными для многих волонтеров. Изображение этого как новой карьеры, которой вербовщики могли соблазнить благополучного земледельца, если верно, то лишь в случае с набором «десяти тысяч». Кир Младший, располагавший обилием персидского золота, мог позволить предлагать дарик в месяц – почти вдвое больше того жалованья, что афиняне выплачивали своим матросам. Но в это время гоплиты не обнаруживаются на Востоке в больших количествах. Им следовало платить особое жалованье, такое, какое ожидали фракийцы в Греции. (Наемнику необходимо было покупать еду на свое жалованье у торговцев, которые стремились сопровождать каждую армию, или в городах, где приходилось останавливаться. Стратег не отвечал за организацию продовольственного снабжения, хотя ни один благоразумный военачальник не способствовал бы его дезорганизации. Главной принимавшейся мерой предосторожности было оповещение воинов о каком-нибудь форсированном марше или другом чрезвычайном предприятии.) Около 385 г. до н. э. условия службы во Фракии были достаточно благоприятными, чтобы привлекать добровольцев из Греции. Два брата-ответчика, фигурирующие во второй речи Исея, рассказывают нам, что когда остались сиротами, то продали большую часть имущества, чтобы обеспечить каждой из двух своих сестер приданое на 20 мин. Затем «мы сами, достигнув начала зрелого возраста, решили посвятить себя военной службе и отправились за пределы страны с Ификратом во Фракию: и, показав там свою пригодность, заработав денег, вернулись снова домой». Очевидно, они так и не стали хорошо обеспеченными, но они выбрали военную профессию добровольно и кое в чем преуспели в ней. Примерно в то же время на Пелопоннесе наемный гоплит получал около 4 1/2 обола в день. Той же суммой оценивалась стоимость гоплита-ополченца 40 лет назад, но и стоимость жизни, вероятно, возросла. (К концу V столетия до н. э. пшеница стоила 2 драхмы за медимн; в начале IV столетия до н. э. ее стоимость составляла 3 драхмы за медимн; через 50 лет цена пшеницы выросла до 5–6 драхм за медимн. В период с 404–330 гг. до н. э. цены в целом удвоились.)
Все эти ссылки относятся к периоду до того времени, когда Исократ рисовал мрачные картины обнищавших наемников. Об этом времени мы располагаем только оценкой Демосфена его регулярной армии против Филиппа II в 350–349 гг. до н. э. Положение усугублялось тем, что Демосфен стремился быть как можно более экономным, а его план так и не реализовался, хотя его составитель делал основной упор на реальные возможности. Однако, даже если отнестись к плану критически, мы с удивлением обнаруживаем, что Демосфен верил в возможность найти наемников, готовых служить за 2 обола в день. Цены, разумеется, не падали, и эта сумма предназначалась на денежное обеспечение для воина. Должно быть, это было минимальное обеспечение. Остальное наемнику следовало добывать путем грабежа на вражеской территории. Это, само по себе, полное объяснение причин разорения,
Если обратиться к заключительным годам IV столетия до н. э., вывод последует тот же самый. (О жалованье, которое выплачивал Александр Македонский своим наемникам, свидетельств греческих историков не имеется. Есть свидетельства, что ему приходилось платить своим союзникам по 1 драхме в день. Единственный надежный вывод состоит в том, что обычный македонский воин определенно получал меньше чем 4 статера в месяц (в греческом исчислении это примерно равно 40 драхмам), что полагалось воинам более высокого ранга. К этому времени стандартная плата для наемника составляла 4 обола в день.) Очевидное повышение жалованья нельзя воспринимать как увеличение покупательной способности. Ведь в годы, непосредственно последовавшие за вторжением Александра в Азию, стоимость жизни росла даже более резко в результате наплыва персидского золота. Указание на низкий уровень жалованья наемников выводится из сравнения с 3 оболами в день, которые выплачивались в это время за неквалифицированный рабский труд. И по 4 обола в день выплачивались на содержание архонтам в Афинах, что не мешало им получать личные доходы за год пребывания в своем учреждении.
Поэтому общий уровень жалованья за период более половины IV столетия до н. э. слишком низок, чтобы оставить повод для сомнений в том, что профессия наемника была невыгодной и что ею занимались из нужды. (В IV в. до н. э. не обнаруживаются свидетельств, позволяющих провести различие, распространенное в III в. до н. э., между «рационом» и «жалованьем». «Жалованье», видимо, предназначалось для воинов регулярной армии в мирное время без перспективы дополнительных выплат к такому жалованью. В ходе постоянных войн в IV в. до н. э. в этом не было необходимости.)
Разумеется, наемник мог иметь помимо жалованья приработок. Успех давал трофеи, кроме того, армия имела определенную долю с добычи от побед (Ксенофонт. Анабасис; известны также премии Александра). Давно обнаружено, что способом поощрения боевого умения и отваги в бою было присуждение специальных призов. Иногда они присуждались по результатам смотра, но гораздо чаще за боевые действия. Вознаграждение могло принимать форму выплаты двойного или тройного жалованья. (См. выше выплату двойного жалованья Ясоном и Александром, или золотого венка, которым его получателя вознаграждали за выдающийся подвиг.)
Несомненно, такие вознаграждения были привлекательны вдвойне. Денежная премия имела большое значение, но греческий воин был весьма восприимчив и к моральному поощрению. Этот второй аспект станет более очевидным, если отметить, до какой степени укрепляется боевой дух армии уверенностью воинов, что павшие товарищи получили почетное и торжественное захоронение. (Например, в походе «десяти тысяч», Ксенофонт. Анабасис, у Ясона, см. выше у Дионисия II, см. выше у Эвмена. Много фактов захоронения без упоминания торжественности.) Греческий гражданин всегда был весьма чувствителен к этому, а бродячий воин, лишенный семейных связей, еще больше ценил такую церемонию.
Этот аспект ведет к разговору об отношении общества того времени к наемникам. Данные о жалованье в последнем случае были взяты из Новой комедии. И образ наемника, приведенный в комических фрагментах, в целом согласуется с другими нашими данными. Наемник не появляется на сцене Старой комедии, хотя черты воина, которые давали простор юмористической трактовке, уже были использованы Аристофаном: например, в образе Ламаха в «Ахарнянах». В Средней комедии пелтаст выведен в заглавной роли, в сатирическом образе обманщика и заносчивого выскочки (Антифан. Эфипп). От этого образа пелтаст эволюционирует в устойчивые персонажи Новой комедии – хвастуна, горького пьяницы и неуклюжего болвана (Эфипп, Менандр и т. д.). Профессия наемника обычно представляется как жалкое занятие – суждение, которое следует воспринимать с поправкой на то, что авторы комедий потрафляли вкусам и мнениям обычных граждан. Тем не менее состоятельность такого изображения не полностью противоречит фактам. Прежние авторы делали упор скорее на риски, которым подвергался наемник (Антифан, Филемон, Менандр, Аполлодор). Позднее авторы добавили к этому бедность наемного воина (Менандр, Феникид, Гиппарх). Его имущество состоит из вооружения, котомки, одеяла и кувшина с вином. В немногих случаях, когда такой воин приобретает богатство, он добивается этого нечестными средствами (Менандр). Менандр вносит новую струю. Он сделал Полемона в «Остриженной» явно положительным персонажем, несмотря на все его недостатки. Но образ Хвастливого воина во все более и более условной форме был позже перенесен в римскую комедию. Она утратила всякую связь с современностью и сосредоточилась на образе командира в противоположность обычному воину.