Грех чревоугодия

Серова Марина Сергеевна

Давайте пройдем в холл.

Ларионова удивленно посмотрела на меня, но продолжала оставаться на месте.

– Я хочу вернуть вам кассеты, - выложила я свой главный козырь.

Магда не смогла противостоять такому убедительному аргументу. Она слегка улыбнулась и проследовала за мной в холл ночного клуба.

– Меня зовут Татьяна. Кое-кто называет меня Ведьмой, но это сейчас неважно, - произнесла я, изучающе глядя на Магду.

– Мне, очевидно, нет нужды представляться, - бесстрастно ответила

Ларионова.
– Вы наверняка и так знаете, как меня зовут.

– Разумеется, - подтвердила я.
– Нам срочно нужно поговорить с вами. С тех пор, как вы встретились с Андреем, происходят страшные вещи.

– Я приблизительно в курсе, - ответила Магда.
– Но у меня сейчас совершенно нет времени.

Она снова бросила взгляд на свои наручные часики.

– Может быть, мы смогли бы встретиться завтра утром?
– предложила я свой вариант.

– Пожалуй, да, - немного подумав, согласилась со мной Ларионова.
– А сейчас мне хотелось бы получить назад свои кассеты.

Я подала ей пакет с купленной мною в аэропорту "Золотой коллекцией"

Аллы Пугачевой.

Взяв кассеты, Магда коротко попрощалась со мной и направилась к выходу, даже не заглянув внутрь врученного ей пакета.

Я с интересом наблюдала за госпожой Ларионовой из окна холла.

Магда, звонко стуча каблучками, спустилась по лестнице, еще раз отодвинула рукав блузки, скрывавшей часы, и направилась к серому "БМВ", стоящему неподалеку от "Черного агата".

Она открыла дверцу и быстро скользнула внутрь автомобиля с затененными стеклами. Мне показалось, что в салоне есть кто-то еще, но кто именно, я так и не смогла рассмотреть.

Прищурившись, я прильнула к окну.

Но, как я ни напрягала зрение, мне ничего не удалось увидеть. Разве что номер автомашины.

Да еще мое ухо уловило какой-то странный металлический скрежет. Как будто кто-то передвигал очень тяжелые предметы.

Через минуту "БМВ" зафырчал, намереваясь тронуться с места.

"Какова же будет ее реакция, когда Магда прослушает кассеты?
– думала я.
– Неужели она всерьез полагала, что все можно так просто закончить? А как же Эрлих? Как же обыск? Нет-нет, такое не прощается".

Очень хотелось курить.

Я отклеилась от окна и опустилась на квадратный кожаный табурет в холле.

И слава Богу!

В тот же миг серебристое изделие германской автомобильной промышленности, замерев на секунду, превратилось в огненный бутон, яростно взметнувшийся к небу, а затем рухнувший вниз потоками пламени и осевший в пылающую бесформенную груду.

Жалобно прозвенели стекла соседних домов. Дождем посыпались на окрестные крыши куски гнутого железа и пластмассы.

Половина сплавившегося руля, ненадолго зависнув на корявых ветвях высокого дуба, рухнула в кучу тлеющих осенних листьев.

– Вот

это да!
– раздался за моей спиной восхищенный возглас.

Я обернулась и увидела Влада, двигающего челюстями с удвоенной скоростью.

– Вам по душе катастрофы?
– спросила я.

– Что вы!
– искренне возмутился Влад.
– Просто стать свидетелем такого происшествия - это находка для нашего эфира! Срочно бегу в студию!

И, засунув в рот сразу две белых подушечки "Стиморол", Влад пулей вылетел из здания.

Я еще раз убедилась в хладнокровном профессионализме журналистов и решила на досуге заняться астрологической классификацией эмоциональных типов, задаваемых той или иной должностью.

В коридор выскочили Андрей и Олег. Белецкий в ужасе взглянул на горящий автомобиль.

– Как это произошло?
– спросил он меня.

– Я еще не понимаю. После того как я вернула Магде ее пакет, она вышла и села в "БМВ". А он и рванул. Кстати, - тут я обернулась к Максакову. Примите мои соболезнования.

Олег только молча кивнул.

Казалось, что смерть его троюродной сестры, сгоревшей в двадцати метрах от места, на котором он сейчас стоял, оставила его совершенно равнодушным.

– Что же теперь делать?
– потер лоб Андрей.
– Вроде бы все кончилось. Самое главное уже произошло. Вы ей вернули пленки. А уж что там дальше...

– В любом случае я посоветовала бы вам отправиться домой. И постарайтесь не волновать свою беременную супругу, Андрей. Ей сейчас ни к чему столь сильные эмоции.

А пока что в центральном зале "Черного агата" творилось нечто невообразимое.

Дамы с выпученными глазами, теряя различные детали своего туалета, с криками метались по залу, сшибая столики и роняя стулья.

Их кавалеры сгрудились в тесной кучке возле сцены. Старички держались за сердце, а молодежь - за нагрудные карманы, то ли нащупывая рукоятки револьверов, то ли проверяя, на месте ли бумажники.

Все вместе они образовывали собой довольно живописную группу, годную разве что для съемок очень плохого гангстерского фильма на какой-нибудь киностудии имени Довженко.

– По-моему, нам пора поговорить, - взял меня под руку незаметно подошедший Баландян.
– Пройдемте ко мне в кабинет.

– С превеликим удовольствием, - отозвалась я.
– Только не сжимайте так сильно мой локоть, я вовсе не собираюсь спасаться бегством.

Артем Георгиевич Баландян мило улыбнулся, оскалив искусственные передние зубы, и указал мне на обитую черной кожей дверь.

Кабинет владельца "Черного агата" был оформлен в аскетическом, но весьма изысканном стиле.

Если бы заключенный имел возможность благоустроить свою камеру, не прибавляя в ней предметов обстановки, он наверняка поступил бы точно так же.