Грех – имя твое, женщина
Шрифт:
–Виталий, все хорошо. Успокойся, – Герман попытался опять приблизиться к пьяному сумасшедшему.
–А ну назад, – махнул мужчина пистолетом. – Сядь в кресло. Я, сказал, сядь. Теперь я тобой командовать буду,– Герману ничего не оставалось делать, как послушаться указаний.– Хватит. Надоело. Ты думаешь, я не знаю, как ты насмехаешься за моей спиною?
–Виталий, давай отпустим девушку и с тобой нормально поговорим? По-мужски.
Я стояла с подносом ни жива, ни мертва, надеясь, что про меня
–А я значит с тобой не по-мужски сейчас разговариваю? А ты давай к нему. Быстро, – и дуло пистолета качнулось в мою сторону. – Как тебе девочка? Нравится? – вопросы были обращены ко второму мужчине.
Я переместилась ближе к Герману, как и велел Слюсаренко.
–Причем тут это?
–А ты не помнишь? – язвительно поинтересовался мужчина, с вызовом смотря на Германа.
–Что я не помню?– удивился тот, напряженно сидя в кресле.
–Ты же у нас поборник морали, ты против насилия, а теперь посмотрим, как это же насилие будешь совершать ты сам, – радостно оскалился Слюсаренко.
–Виталий, успокойся. Не стоит делать того, о чем ты потом пожалеешь, – Герман внимательно смотрел на собеседника.
–А это мы еще посмотрим, кто пожалеет, а кто нет, – расхохотался мужчина. – Поставь поднос, – приказал он мне.
Я незамедлительно сделала все, что от меня требовали.
–А теперь подошла к нему, – Слюсаренко мотнул пистолетом в мою сторону.
Каждый раз стоило мне в прямой видимости увидеть чернеющее дуло, как все внутри переворачивалось.
–Что ты задумал? – Герман не понимал поведения Слюсаренко.
–Ну что, братишка, поиграем? – довольно произнес мужчина.
Я бы никогда не подумала, что эти двое могли быть родственниками, настолько они были непохожи друг на друга.
–Виталий, давай поговорим.
–Поздно, – мужчина упивался свой властью, которое вправе было подарить только оружие. – А ты на колени.
–Простите?!– я даже опешила от услышанного.
–Сосать сейчас будешь у нашего красавца.
–Что? – в два голоса произнесли мы.
–Что слышали, – Слюсаренко был просто счастлив.
–Виталий, угомонись, – начал Герман, пытаясь встать.
–Рот закрой и сядь, а то заставлю, чтобы ты ее оттрахал при мне. Думаешь, не сделаешь? Оттрахаешь, как миленький. Ты же хочешь, чтобы она осталась жива? Или грех на душу возьмешь? Решай. Я не шучу.
Герман молчал.
Я с надеждой смотрела на мужчину, начиная понимать, что все это не кошмарный сон, все это происходит со мной, здесь и сейчас. На лице Германа читалась борьба. Он не принимал ни одного из предложенных вариантов.
–Итак, что ты выбираешь из двух зол. Я считаю до десяти, – Виталий поигрывал пистолетом, глаза мужчина опасно блестели. Он явно хотел, чтобы Герман отказался и тогда он
Я еще раз взглянула на Германа. В его глазах светилась решимость. Он явно готовился к броску. Вот только к чему он приведет? Моей или его смерти?
А Виталий уже начал свой отчет, все ближе и ближе приближаясь к той черте, после которой возврата уже не будет. Он ликовал. Он упивался своей властью. Он чувствовал себя королем Марокко. Я видела подобное выражение лица у Игоря, тот тоже любил чувствовать себя вседержителем мира.
–Я сделаю это, – мой голос тихий и напряженный прозвенел, словно набат в горящей деревне.
–Ты сделаешь что? – со змеиным шипением поинтересовался у меня Виталий.
Время как будто замерло, а воздух в беседке остановился. Даже паук, свивший под потолком свою паутину, и тот перестал перебирать лапками, ожидая моего ответа.
–Я сделаю ему минет, – кивнула головой в сторону Германа.
–Вот, я всегда говорил, что все бабы шлюхи. И это очередное подтверждение, – противно заржал Слюсаренко.
А мне было абсолютно на него плевать. Просто в какой-то миг мне стало жалко совершенно другого мужчину. Я поняла, что для него неприемлемы оба варианта. Он не собирался уступать. Он надеялся на силовое решение проблемы. Я видела, как бугрились мускулы под рубашкой у мужчины. Свой пиджак он снял еще в зале. И тогда я решила, что надо обязательно избежать кровопролития. Любой ценой.
–Нет. Она не будет этого делать, – Герман еще раз попытался встать. Слюсаренко не даром заставил мужчину усесться в кресло, а сам остался стоять. Подняться незамеченным было практически невозможно.
–Сидеть. Я сказал сидеть, – пистолет в руках депутата опасно задрожал. – Еще чуть-чуть и я нажму на курок и прострелю ей ногу, – мужчина повел пистолетом в мою сторону. – Ты знаешь, я хорошо стреляю. Не так как ты, но покалечить девчонку хватит способностей. Ты же не хочешь, чтобы она хромала всю жизнь.
В глазах Германа плескалась ярость.
–Ты ответишь мне за это,– прошипел мужчина.
–Потом, братик, потом. Может быть. А пока – на колени, – последнее относилось уже ко мне.
Я, дабы предвосхитить дальнейшее пререкание между мужчинами, медленно начала опускаться на колени.
На Слюсаренко я не смотрела, видя лишь глаза Германа. В них плескалась нескончаемая мука. А я понимала, что депутат не блефует. Он уже закусил удила, и пока не добьется своего, не перестанет издеваться.
Я опустилась на колени, но не предприняла ничего более.
–Что же, сучка, ждешь? Быстрее делай свое дело. Чем быстрее сделаешь, тем быстрее провалишь отсюда, – милостиво сообщил мужчина.