Грех во спасение
Шрифт:
– Ваше сиятельство, прошу выслушать меня!
Граф с удивлением посмотрел на нее:
– Что вам угодно, сударыня?
– Граф, мне сказали, что я должна обратиться к вам, чтобы узнать, как подать просьбу Его Императорскому Величеству.
Граф поднял свои густые брови домиком и весело хмыкнул. Он был довольно красивым мужчиной, но его несколько портил длинный нос и тонковатые губы, которые он тем не менее скривил в достаточно благожелательной улыбке:
– Осмелюсь вас спросить, сударыня, кто вы и какого рода прошение желаете передать Государю?
– Я – воспитанница князя Гагаринова, Мария Резванова, и имею желание
– Дмитрием Гагариновым? – с удивлением переспросил граф. – Но насколько мне известно... – Он вдруг замолчал и уже более строго посмотрел на Машу. – Прошу вас, сударыня, минуту подождать...
Он быстро вбежал по ступеням и скрылся в доме. И действительно, буквально через минуту снова появился в дверях, но если раньше он был в походном военном сюртуке, то теперь переоделся в парадный мундир флигель-адъютанта. И девушка едва сдержалась, чтобы не зажмуриться от блеска многочисленных звезд и орденов, втайне удивившись, сколь успешно граф Лобанов служит во славу царя и Отечества. На вид ему было не больше тридцати пяти, и, судя по всему, за каждый год службы он совершал не менее двух подвигов...
Спустившись вновь по ступеням, граф остановился напротив Маши, смерил ее взглядом с ног до головы и с некоторым высокомерием в голосе произнес:
– Я согласен выслушать вашу подробную просьбу, но сейчас меня требует к себе Государь. Поэтому предлагаю вам отужинать вместе со мной в десять часов вечера. В это время уже достаточно темно, но я пошлю за вами экипаж. За ужином мы обсудим ваши проблемы и решим, как поступить дальше... – Он помолчал секунду, опять окинул ее быстрым взглядом. – Не забудьте, экипаж будет подан к десяти. – И, слегка поклонившись, граф Лобанов подошел к большой черной карете, поджидавшей его у крыльца, и вновь уехал.
Маша не слишком долго раздумывала, какое платье ей надеть к ужину с графом. Их было всего три, и она остановилась на самом скромном, темно-сером кашемировом, с застежкой под горло и длинными узкими рукавами, украшенном лишь маленьким кружевным воротничком и такими же манжетами. Волосы убрала в тяжелый узел, надела темную в цвет платья шляпку и посмотрела в зеркало. Несомненно, она выглядела сейчас старше своих двадцати, но румянец во всю щеку выдавал и ее волнение, и тщательно скрываемый возраст. Она попыталась замаскировать румянец белилами, но и это не помогло, в конце концов Маша плюнула на все эти ухищрения, умылась и принялась дожидаться обещанного экипажа.
...Граф оказался человеком пунктуальным, и экипаж за Машей прибыл ровно за четверть часа до назначенного времени, а уже в десять часов граф Лобанов встречал ее у дверей столовой, где был накрыт стол на двоих.
На этот раз он был не в военном мундире, а в нарядном камзоле, шитом золотым шнуром. И Маша почувствовала себя рядом с ним жалкой и бедной дурнушкой, по ошибке попавшей в эти шикарные апартаменты с блестящим мраморным полом, огромными окнами, по случаю позднего времени закрытыми плотными шелковыми шторами, с мебелью красного дерева, обтянутой тонким бархатом нежного персикового цвета.
Граф заметил Машино замешательство, подал ей руку и подвел к маленькому столику, на котором все было приготовлено для ужина. Лакей разлил по бокалам шампанское. Граф поднял свой бокал и улыбнулся Маше:
– Не
Маша сделала пару глотков, но напряжение не отпускало ее, кроме того, ее сильно смущал взгляд князя, слегка оценивающий, слегка насмешливый...
– Нуте-с, сударыня, в чем же состоит ваша просьба? – Граф не выдержал первым и, отодвинув от себя тарелку с начатым ростбифом, вытер губы салфеткой. – Удивляюсь, как такая нерешительная особа осмелилась требовать аудиенции у Государя! Или вы язык проглотили?
– Нет, язык у меня на месте! – с вызовом произнесла Маша и почувствовала, что совершенно перестала бояться этого человека. – Я намерена просить вас, граф, передать Государю мое письмо, в котором я умоляю Его Величество смилостивиться и позволить мне следовать в ссылку вместе с моим женихом.
– И с каких это пор, сударыня, вы стали вдруг невестой Дмитрия Гагаринова? – с ехидной усмешкой заметил граф. – В свете всем давно известно, что он собирался жениться на Алине Недзельской.
– Собирался, – Маша посмотрела ему в глаза, – но после известных грустных событий Алина отказала Мите.
– Ах, значит, она все-таки отказала вашему Мите? – неожиданно рассмеялся граф Лобанов и, сделав новый глоток из бокала, уже серьезно сказал: – Вот стерва!
Маша удивленно посмотрела на него, а граф опять рассмеялся:
– Не глядите на меня так. Я в своей жизни знал множество женщин, и поверьте, ангелов среди них не встречал. Все больше красивые змейки попадались, вроде этой Алины Недзельской. От мужчины им нужно лишь приличное состояние, чтобы вести праздную жизнь, наряжаться, веселиться, флиртовать с такими же безмозглыми кавалерами... – Он взял в руки бокал с вином, хмуро посмотрел через него на свет и отставил в сторону. Потом подпер подбородок кулаком и, как показалось Маше, презрительно усмехнулся. – Насколько я смею догадываться, вы бедны и прежде не могли рассчитывать на какое-либо внимание со стороны молодого князя. – Он окинул быстрым взглядом ее лицо и уточнил: – То есть могли, конечно! Вряд ли Дмитрий с его темпераментом сумел не заметить вашего прелестного личика. Сознайтесь, вы были его любовницей?
– Как вы смеете?! – Маша вскочила со своего кресла и сжала руки в кулаки. – Если вы пригласили меня, чтобы оскорбить!..
– Сядьте, милая, – сказал граф лениво и вновь вытер губы салфеткой. – Я просто хочу найти объяснение вашему поступку. Совершенно случайно я узнал, что вы отказали своему жениху, блестящему офицеру и прекрасному человеку барону фон Кальвицу. Неужели вы так любите Гагаринова, что готовы похоронить свою молодость, свою красоту в этой гнилой дыре под названием Сибирь?
– Вероятно, граф, вам неизвестно подобное чувство? – Маша насмешливо посмотрела на него. – Но, кроме любви к Мите, мною движет еще чувство долга по отношению к его родителям, которые воспитали меня как свою родную дочь.
– Ах, чувство долга? – Граф рассмеялся и, будто от непомерного восторга, несколько раз хлопнул в ладоши. – Впервые в жизни встречаю девицу с таким сильным чувством долга. Постойте, постойте. – Он глубокомысленно наморщил лоб и радостно воскликнул: – Кажется, я понимаю, чем оно подкреплено! Старики Гагариновы пообещали отписать на ваше имя все свое состояние, если вы согласитесь выйти замуж за их сына? Ну что ж, если это так, то игра стоит свеч!