Грех
Шрифт:
– А я что тебе говорил?! – оживился майор и на радостях даже притопнул ногой, после чего обратился к пилоту: – Идем на снижение. Прищучим же наконец этого урода…
…Поначалу Ларин не придал особого значения неразборчивому приглушенному шуму, раздавшемуся высоко в небе. Мало ли что. Может, сельхозавиация или туристов катают? А вот когда гул стал нарастать, целенаправленно приближаться и окончательно оформился в стрекот, Андрею все стало ясно.
«Вертушка. Вот же черт. И какого хрена я этот вариант не предусмотрел? Что-то слишком много проколов на сегодняшний день. Старею, что ли?» – выругался он сам на себя и
Невысоко над полем несся вертолет. Его серебристый фюзеляж искрился в лучах солнца, отчего складывалось впечатление, что над посевами ржи летит какой-то неопознанный светящийся объект. Пока расстояние до него было приличным – метров пятьсот, а то и шестьсот. Но не стоило сомневаться, что не пройдет и полминуты, как он настигнет Ларина, даже если тот разгонится на своем мотоцикле до ста пятидесяти километров в час, что, впрочем, было невозможно, учитывая состояние дороги: то ямы, то кочки.
Однако выбора у агента тайной антикоррупционной организации не оставалось, и он газанул. Стрелка на спидометре быстро перевалила за отметку «100». Послушный доселе байк мгновенно превратился в дикого строптивого мустанга, а его «наездник» – в техасского ковбоя, приехавшего на родео.
Подпрыгивающий на неровностях проселка Suzuki так и норовил сбросить с себя Андрея. Но тот крепко вцепился в руль, не выпуская его из пальцев. А в это время отражающийся в зеркальце бокового вида вертолет все увеличивался и увеличивался в размерах.
«Главное, успеть до леса добраться. И это у меня определенно получится», – подбадривал себя Ларин, вглядываясь в темнеющую на горизонте лесополосу.
Внезапно за спиной Андрея протрещала короткая автоматная очередь. Сзади что-то зашипело. А следом за этим красноречивым звуком мотоцикл осел на заднее колесо и начал вилять из стороны в сторону. Ларин изо всех сил пытался справиться с управлением, выровнять своего «железного коня». Но в конце концов его занесло.
В мгновение ока мотоцикл развернуло. Не усидевшего в седле Ларина бросило в рожь. Пять, а то и более раз он кувыркнулся через голову, приземлился на спину. Последнее, что увидел Андрей, прежде чем потерять сознание, – зависший над ним вертолет, искрящийся в лучах солнца.
Глава 7
Давненько Ларин не чувствовал себя так отвратно. Мало того, что голова буквально раскалывалась на части, как со страшного бодунища, так еще и правый бок пронзали невыносимые спазматические боли – хоть на стенку лезь. До кучи и руки с ногами были отекшие, ватные, а посему и непослушные. Но что было самым жутким, так это то, что Андрей не знал, на каком свете он находится. Вокруг него царила кромешная темнота, наполненная странными пугающими звуками. То пробирающий до дрожи в коленях неистовый звериный вой раздастся. То далекий перезвон колоколов послышится. То похоронный марш грянет, да так мощно, что не по себе становится. Причем все эти звуки ни на мгновение не смолкали, а как бы плавно перетекали из одного в другой, словно склеенный из нескольких разных треков диджейский сет.
И тут Ларин осознал, что все происходящее с ним не имеет ничего общего с реальностью, а является изощренным бредовым сном-галлюцинацией, порожденным воспаленной фантазией его мозга. И стоит только пробудиться, как все сразу же станет на свои места: боль испарится, а леденящие сердце звуки вмиг стихнут.
«Просыпайся,
В темноте неожиданно вспыхнул яркий свет. Ларин сразу же зажмурился. А когда приоткрыл глаза, то увидел, что перед ним стоит не кто иной, как покойный отшельник Серафим, облаченный в одеяние, отдаленно напоминающее римскую тогу. Вот только на покойника монах совсем не смахивал и выглядел значительно бодрее и моложе, чем в последние годы жизни. Лицо просветленное, морщин практически не видно. На губах застыла блаженная улыбка. Он даже не горбился – спина прямая, плечи расправлены. При этом от него исходила невероятной магнетической силы энергия.
«Неужели это не сон, и я умер?.. Точно, все сходится… и перезвон колоколов, и похоронный марш, и этот свет в конце темного тоннеля… а отшельник – мой проводник в иной мир… сейчас он поманит меня рукой и скажет идти за ним…» – От этой мысли Ларину стало не по себе.
Продолжая блаженно улыбаться, монах Серафим покачал головой и изрек:
– Рано ты, Андрей, на тот свет засобирался. У тебя еще много незаконченных дел осталось. А явился я тебе лишь с одним помыслом – благословить тебя в трудах твоих. – Его голос звучал торжественно и возвышенно. – Да пребудет с тобой сила. А теперь мне пора. Заждались меня мои братья. – С этими словами отшельник развернулся и поплыл к бьющему из глубин темноты яркому свету.
Ларин хотел было что-то крикнуть ему вслед, но вдруг кто-то невидимый схватил его за шиворот и принялся трясти, будто какую-то куклу.
– Да приходи же в себя, мать твою! – зазвучало у Андрея в ушах.
Слепящий свет, к которому устремился монах-отшельник, вдруг погас, словно кто-то нажал на выключатель. Вместе с ним улетучились и донимающие Ларина звуки. Во вновь воцарившейся темноте один за другим стали проступать предметы интерьера: простенький стол, металлический шкаф, треснувшие настенные часы. Проявились в ней и двое мордатых мужиков – кряжистый качок и веснушчатый блондин.
– Слышь, Игнат, оклемался, – оскалился последний и заглянул в затуманенные глаза Андрея. – Ну, что, послушничек, доскакался-допрыгался?
– Чё ты, Колян, ему эту хрень вколол? Он же чуть копыта не откинул, – подал голос качок.
– Чё, чё? Через плечо. Наркота, она того, язык развязывает.
До Ларина дошло, что он наконец пробудился, вернулся в реальность.
«Понятно, с какого перепуга я такие глюки ловил. Вот только интересно, чем они меня накачали? Ладно, потом выясним. Сейчас надо думать, как из этой ситуации выбираться». – Андрей повертел головой.
Только теперь он увидел, что сидит в центре какой-то малюсенькой прокуренной комнаты с плотно зашторенными окнами. При этом сидит не на стуле, а на полу, со связанными за спиной руками.
– Итак, вопрос первый, – сразу же перешел к делу блондин. – Кто ты такой?
– Послушник Свято-Покровского монастыря, – пробормотал Ларин.
– Чё, послушник? А я тогда папа римский, – хохотнул из-за спины своего товарища Игнат.
Колян обернулся и зло глянул на качка – мол, совсем не смешно, да и не время шутки шутить. На что Игнат только развел руками, определенно не догоняя, чего от него хотят. Веснушчатый блондин покачал головой, дескать, с кем приходится работать, и вновь повернулся к Андрею.