Грехи ангелов
Шрифт:
— Мы вовсе и не делаем упор на то, что в нашем мюзикле будет блистать новая звезда, Макс. В том-то и дело, что должен прогреметь мюзикл как таковой, ведь это «Мэрилин»!
— Но Мэрилин — это и есть Роуз, — медленно и терпеливо возразил он. — А Роуз — это Мэрилин.
— Вот она и сломается на этой роли, если мы слишком нагрузим ее.
— Что-то я не пойму, разве мы ставим детский утренник?
Джеки закрыла глаза, едва сдерживая раздражение.
— Ладно, Макс. Ладно… — Она повернулась к нему. — Очень скоро начнутся репетиции, и в конце января, перед тем, как переезжать
— Но мы просто обязаны дать Роуз шанс, — продолжал настаивать Макс.
— Поэтому-то я и предлагаю отложить этот разговор до конца января.
— Хорошо, хорошо… — согласно закивал Макс.
— А кроме того, Люси должна будет участвовать практически во всех мероприятиях, которые мы будем устраивать для нашего паблисити.
— Как запасной вариант.
— Можно сказать и так.
— Прекрасно, — отрешенно проговорил он таким тоном, словно вдруг потерял интерес к разговору.
Джеки стала смотреть в окно. Люди уныло брели по мокрым тротуарам.
— А с кем именно мы встречаемся на телевидении?
— С Майклом Кинси.
— Тоже мне деятель, — ухмыльнулся Макс. — Кажется, он готовит какие-то утренние программы?
— А еще программу «Отдыхай!».
— В самом деле? — протянул Макс. — Я этого не знал.
Он заметно оживился. «Отдыхай!» была программой, которую запустили в сентябре, но которая уже успела занять высокий рейтинг среди легких развлекательных передач. Это была программа, где не только болтали о всякой всячине, в ней было нечто действительно возбуждающее. Совершенно непредсказуемая, она брала своими неожиданными переходами от Паваротти до чиппендейловских штучек.
— Кажется, он готов дать информацию о нашей постановке, если только мы согласимся включить в сюжет песню из мюзикла.
— Речь идет о какой-то определенной песне?
— Да. Он случайно услышал ту вещичку — дуэт Монро и Кеннеди. Он без ума от нее.
— Мы можем на это согласиться?
— Черт возьми, почему бы и нет? В конце концов о связи Монро и Кеннеди уже столько говорили, что нас едва ли потянут за это к ответу. К тому же клану Кеннеди это вряд ли повредит. Ну а легенда о Монро получит вторую жизнь… Для тех, кто знал Монро лично, мы вряд ли скажем нечто такое, о чем они раньше не догадывались, ведь история Мэрилин уходит корнями в дела давно минувших дней и полна вопросов, на которые уже никто и никогда не сможет ответить.
— Ты имеешь в виду достоверность фактов, касающихся связи Монро с обоими братьями Кеннеди?
— И это тоже, — ответила Джеки, — и еще обстоятельства ее смерти. Все, что я прочла на эту тему, говорит о том, что смерть Монро не была обычным самоубийством. Несмотря на весьма подозрительные обстоятельства смерти, а также чье-то явное стремление запутать следы, никогда не проводилось открытого расследования ее гибели. Кинси хочет знать, есть ли в нашем мюзикле прямое или косвенное упоминание об этом, а также песня, посвященная этой проблеме.
— Ты говоришь о «Поздних звонках»? Об этой песне?
— Именно.
— Но если мюзикл пойдет в Штатах, многим придется не по душе, что в нем идет речь о подобных вещах. Или хотя бы нечто
— Но мы вовсе и не собираемся подразумевать что-либо. А тем более не пытаемся утверждать нечто окончательное и истинное, что имеет отношение к событиям тридцатилетней давности. «Мэрилин» — это всего лишь мюзикл, в основе которого жизнь Мэрилин, и в нем мы приближаемся к истине не более, чем это уже было сделано до нас. Совершенно очевидно, что мужчины играли огромную роль в ее жизни. Это подтверждено документально. Ее использовали, она сама позволила себя использовать. Вопрос в том — почему? Что касается самой Монро, то она была «привлекательной блондинкой с фигурой, которая нравилась мужчинам» — именно это лежит в основе мотивов ее собственного поведения…
— Уж не хочешь ли ты сказать, что и она прошла через эти пресловутые «гаремы» кинобоссов?
— Не мне тебе объяснять, что влиятельные особы шоу-бизнеса регулярно отлавливают юных звездочек. Известно, что Монро как-то сказала: «Самый большой вред девушка может причинить себе, если скажет «нет» кому-нибудь из боссов…»
— Не преувеличение ли это?
— Ох, Макс, умоляю тебя! И тебе, и мне известно, что обычаи подобных «гаремов» вовсе не ушли в прошлое даже в наши, так сказать, просвещенные времена.
Макс бросил на нее косой взгляд, но ничего не сказал.
— Как только к ней пришла слава, — продолжала Джеки, — у нее появилась возможность использовать свою известность, красоту и сексапильность, чтобы добиться роскошной жизни с богатым и могущественным мужчиной. Воплотить свои мечты, так сказать, в реальность. Конечно, это предположение. И тогда выяснилось, что ничто и никто не соответствует ее мечте. А если и соответствует, то находится вне пределов ее возможностей…
— Иначе говоря, она гонялась за собственной тенью?
— Я всегда утверждала, Макс, что у тебя изумительная способность подбирать слова.
— А разве нет? — проворчал он, пораженный познаниями и убежденностью Джеки. — Как бы там ни было, учитывая интерес Кинси к этой стороне истории Монро, нам следует ввести этот мотив в финальную сцену спектакля.
Но финальная сцена уже и так была выстроена в воображении Джеки: луч света нащупывает во мраке обнаженное тело Мэрилин, а откуда-то издалека доносятся затихающие телефонные звонки и чьи-то голоса… Потом наступает абсолютная, гробовая тишина.
— Это все, естественно, еще нуждается в доработке… — протянул Макс.
Джеки напряглась.
— Ну конечно, — проговорила она. — Однако в целом ты согласен, не так ли?
— О да, — сказал он, — финал почти идеальный.
Роуз лежала на полу в гостиной, зажав в своих узких ладонях гантели. Она глубоко вздохнула и медленно подняла руки, а затем опустила их на грудь. После небольшой паузы она снова подняла гантели и опустила их на ковер. Проделав это упражнение десять раз, она перевернулась на живот и стала прогибаться в спине. Она намеревалась сделать это упражнение двадцать раз подряд, но уже после двенадцатого без сил растянулась на ковре. Ну ничего, сказала она себе, все равно с каждым днем получается лучше.