Грехи ангелов
Шрифт:
— Ради Бога, через три недели начинаются репетиции! — воскликнул Макс.
— И все-таки нет причин для паники.
— Если забыть, что Альдо настаивает на том, чтобы изменения были внесены в добрую половину песен мюзикла.
— Это совсем другое дело, Макс… — спокойно вмешался Альдо, удивленный резкостью Макса и его твердолобостью.
Уж кто-кто, а он, Макс, должен знать, что в таком деле, как постановка мюзикла, всегда приходится что-то дорабатывать по ходу репетиций — тексты песен, танцевальные номера. Ведь когда начинаются репетиции, многое
Альдо пристально смотрел на Макса, не понимая, почему, собственно, тот так завелся.
— Ладно, — устало сказала Джеки, — у меня скоро встреча с телевизионщиками. Может быть, ты составишь мне компанию, Макс?
— Прямо сейчас?
— Это займет часа полтора, не больше, — осторожно сказала она. — А о твоих сомнениях по поводу либретто мы может переговорить по пути.
Он медлил с ответом, и Джеки, с трудом скрывая раздражение, повернулась к остальным, которые уже начали подниматься со своих мест.
— Всем спасибо, — сказала она. — Мы снова соберемся в среду, приблизительно в это же время.
— Телевидение нам нужно для рекламы, я правильно понял? — отрывисто поинтересовался Макс.
— Совершенно верно, — кивнула Джеки. — Машина уже ждет. Увидимся внизу минут через пять.
Не дожидаясь его ответа, она повернулась к Джемми.
— Надеюсь, ты кое-что вынес из сегодняшнего обсуждения, — сказала она с улыбкой и почувствовала, что краснеет и слишком торопится. — Увидимся немного позже. Или, может быть, завтра с утра…
Он молча кивнул, и его щеки тоже покрылись краской. Не было никаких сомнений — он ей в тягость. Однако это ничего для него не меняло. К тому же даже отец однажды пошутил, имея в виду его миловидную внешность: «Наверное, даже мартышки в лесу падают с веток от любви, едва завидев тебя!..» Сейчас ему казалось, что жизнь в глуши сделала его ужасно неуклюжим. Годы замкнутого существования — сначала с отцом, а потом в семинарии — превратили его в рохлю, которого в этой сложной, реальной жизни не ждет ничего, кроме одиночества и страданий.
Когда дверь за Джеки закрылась, он почувствовал себя таким одиноким, словно находился в пустыне. На улице уже смеркалось. Из окна доносился гул автомобилей, скрип тормозов и звуки сирен. Джемми вышел на улицу.
С неба лил тяжелый дождь, и очень скоро Джемми почувствовал, что начинает промокать насквозь. Добравшись до Хампстида, он стал медленно подниматься в гору, на которой стоял дом его крестной матери, и вспоминал Кению и гору Марсабит. Прошлое представлялось ему сотканным из лазури и золота и было исполнено торжественной тишины.
— Какая муха тебя укусила?
В мужской уборной Макс покосился в зеркало и поймал на себе пристальный взгляд Альдо.
— Никто меня не кусал.
— Брось, Макс, — сказал Альдо. — Я же тебя давно знаю.
— Ну и что с того?
Альдо раздраженно покачал головой.
— Ладно, как знаешь. Только помни, что я пытался с тобой
Он развернулся на каблуках и направился к двери. Макс посмотрел ему вслед и бросил вдогонку:
— Кажется, у меня триппер.
Альдо медленно повернулся.
— Господи, когда ты наконец остепенишься?
Макс пожал плечами.
— Трудно менять привычки.
— А что же Полли?
— Что Полли? — переспросил Макс.
— Ты ведь по-прежнему живешь с ней?
— А, кажется, я тебя понял. — Он слабо улыбнулся. — Нет, я не сплю с ней вот уже несколько недель.
И слава Богу! Только этого ему сейчас еще недоставало.
Альдо насупился и, покраснев, поинтересовался:
— То есть как?
— У нее какие-то проблемы по женской части, и она не подпускает меня к себе.
— Мне казалось, она хочет забеременеть?
— Увы, да. Однако пока у нее все не наладится, мой бравый член ей не понадобится. Впрочем, теперь она все равно не смогла бы им воспользоваться…
Как бы там ни было, Максу совсем не улыбалось разрушать свои отношения с Полли. Во-первых, она была премиленькая. Во-вторых, у нее имелись обширные связи. И наконец, ее отец числился среди самых крупных землевладельцев, которым принадлежала едва ли не половина Шотландии, включая нефтяные разработки в Северном море. Такими вещами не бросаются.
— И это серьезно?
— Гонорея? Я думаю!
— Я имею в виду здоровье Полли.
— Бог ее знает! Кажется, у нее фиброма или что-то в этом духе.
Альдо вздохнул. Удивительное все-таки дело: такая красивая девушка, как Полли, связалась с таким человеком, как Макс. Слов нет, он чертовски талантлив. Он знаменитость в театральном мире. Конечно, он пока не Тревор Нанн или Терри Хэндз, однако Альдо вынужден был признать, что он своего добьется, и Полли в этом тоже не сомневалась. Не говоря уж о том, что Макс не упускал случая в том или ином качестве пролезть на страницы таких влиятельных изданий, как «Панч», «Обсервер» и «Санди таймс». А пару месяцев тому назад он ухитрился присоседиться к «Саут Бэнк Шоу», несмотря на то, что в прошлом году делал на Би-би-си совершенно отвратительные, хотя и успевшие намозолить глаза программы. Альдо брезгливо поморщился. Дело в том, что Макс параллельно трахал жену продюсера, которая разливалась соловьем перед своим ничего не подозревающим мужем о том, какой Макс восхитительный и темпераментный режиссер. Он и сейчас помнил, как Макс потешался над этой ситуацией.
И все же он ничем особенным не отличался от десятков других театральных знаменитостей, на которых Альдо успел насмотреться за последние двадцать пять лет. Все они как один верили в свое звездное предназначение, обладали гигантским самомнением и одинаково жаждали находиться в центре всеобщего внимания. Какие бы громкие аплодисменты и шумный успех ни сопутствовали их деятельности, им все было мало…
— Ты, я полагаю, был у врача?
— Еще нет.
— Как нет?!
— Пойду завтра утром. Нет оснований паниковать, Альдо.