Грехи империи
Шрифт:
– Вы же знаете, агент Бравис, ничем хорошим для вас это не кончится. Если расскажете нам всё, это будет… что ж, всё равно это будет очень больно. Но гораздо, гораздо быстрее. Уверяю вас…
Джес рассмеялся, будто всё это действительно очень смешно.
– Я искренне впечатлён. Вы дослужились до золотой розы только для того, чтобы выдать себя в первый же день. Представить не могу, насколько вы должны быть нетерпеливы, чтобы так быстро оплошать. Я уже очень, очень давно не видел такого сочетания мастерства
Микель почувствовал, как по левой щеке скатилась слеза. Он так сильно сжал кулаки, что из-под ногтей выступила кровь, и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь смириться с тем, что его жизнь закончилась, но мог думать только о книгах на столе позади него и о том, что Фиделис Джес сидел в кресле-качалке его матери. Эта невысказанная угроза подействовала на него сильнее, чем всё, что сейчас говорил Джес, и его желудок скрутило узлом.
– Где моя мать? – настойчиво спросил он.
Джес развернулся и шагнул к двери.
– Вам следовало побеспокоиться о её здоровье прежде, чем делать всё это, агент Бравис. Подумать только, вы были таким перспективным…
Сунув руку в карман, Микель обхватил пальцами знакомую медь кастета. Сделал быстрый шаг вперёд, отвёл руку назад и со всей силы размахнулся кулаком. Уж лучше заставить Джеса убить его прямо сейчас – чтобы тот покончил с ним быстро и наименее болезненно. В таком случае может, только может быть, Джес оставит его мать в покое.
Но Джес не отступил в сторону, не выхватил шпагу и не проткнул Микеля насквозь.
Кастет Микеля угодил в основание его шеи, и гранд-мастер рухнул как мешок с картошкой. Задержав вдох, Микель поймал себя на том, что смотрит на неподвижную фигуру, разинув рот, не в силах понять, что сейчас произошло. И тогда он сделал единственное, что пришло в голову.
Он сбежал.
Не успел он пробежать и квартала, как, завернув за угол, столкнулся с матерью. Она закричала, оба свалились, а книги рассыпались по земле. Микель поднялся на ноги, пока мать, ругаясь и ворча, ползала, собирая бульварные романы обратно в сумки. Он схватил её под руку, чтобы помочь встать.
– Идиот! – воскликнула она, отдёргивая руку. – Ты хоть смотришь, куда идёшь?
– Проклятье, мама, у нас нет времени.
Он подхватил её и поставил на ноги. Она прищурилась.
– Микель? Что ты здесь делаешь?
– Спасаю твою жизнь, – сказал он, увлекая её за собой.
– Подожди, мои книги!
– Я куплю тебе ещё!
Он тащил её за собой, потом они наконец побежали по улице, пыхтя и отдуваясь. Они преодолели меньше квартала, когда мать остановила его, хватая ртом воздух.
– Что происходит? – возмущённо спросила она. – И что это такое?
Микель опустил голову и увидел выпавшую из рубашки золотую розу. Он засунул её обратно, качая головой.
– Не обращай внимания, я... – Он замолчал. – Проклятье!
Он сделал два шага назад к дому матери, остановился и махнул рукой ближайшему кэбу.
– Неважно. Слишком поздно. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Мать хлопнула его по плечу.
– Почему ты ругаешься? И что всё это значит? Я собиралась почитать после обеда.
– Ты и так читаешь каждый день!
Она вдруг расширила глаза: до неё дошло, что он сказал минуту назад.
– Ты должен был убедиться, что он мёртв. Кто? Что ты имел в виду?
Микель запрыгнул в кэб, остановившийся у тротуара, и крикнул кучеру ехать в Гринфаэр-Депс. Они уселись, и только тогда он позволил себе глубоко вздохнуть, жалея, что нет чего-нибудь выпить. Микель выглянул в окно, ожидая, что кто-то бежит за кэбом или из переулка выскочил отряд черношляпников. Этот высокомерный ублюдок пришёл за ним один. Так что преследовать его некому.
Но скоро будет кому.
– Фиделис Джес, – сказал он наконец. – Я оставил его на полу в твоём доме. Наверное, я его убил.
Кавалерия «Штуцерников» завтракала в лагере, разбитом перед Джедваром, когда Стайк, Ибана и Шакал в сопровождении одного из их дозорных проехали мимо палаток и загонов.
Вернувшись к старым привычкам, Стайк осмотрелся, оценивая экипировку и состояние лошадей и людей. Седла смазаны, сабли наточены, карабины ухоженные. Люди расслабленно сидели у костров, помешивая еду в котелках и играя в карты. Униформа на них была поношенной, но чистой. Стайк воспользовался осмотром, чтобы отвлечься от боли в заднице.
– Загоны крепкие, – одобрительно произнесла Ибана.
– И не сомневайтесь, – сказал мужчина, стоявший рядом с лошадью Стайка.
Он был высокий и худощавый, с сильными плечами и кривыми ногами человека, который проводит много времени в седле, размахивая саблей. Светло-каштановые волосы, бакенбарды и чисто выбритое лицо. Он снял с ближайшего столба мундир и накинул на плечи.
– Мы Адроанская кавалерия. Мы не валяем дурака. – Он посмотрел на мундиры уланов и знамя, развевающееся над головой Шакала. – Вы фатрастанские войска?
– Кто здесь командует? – спросил Стайк.
Солдат на мгновение задумался.
– Полковник Олем. Если хотите поговорить с ним, придётся отправиться в Лэндфолл.
– Только что оттуда, – ответила Ибана. Наклонившись в седле, она протянула мужчине запечатанное письмо. – А кто заместитель?
– Я майор Гастар. Наверное, я и есть заместитель. – Мужчина, взял письмо и нахмурился, глядя на печать: скрещённые мушкеты и кивер «Штуцерников». – Что здесь?
– Новые приказы, – сказал Стайк. – Я полковник Бен Стайк, и мне приказано принять командование вашей кавалерией.