Грехи империи

Макклеллан Брайан

– Им всё равно, – возразил Таниэль. – Фатраста их не интересует, только богокамни. То, что Линдет не отдала их, означает: ей известно, для чего они, и почти так же страшно, как если ими завладеют дайнизы.

– Так для чего же предназначены эти проклятые штуковины? – спросила Влора, теряя терпение.

Таниэль склонил голову набок.

– А на что похоже по их названию?

– Не знаю! Делать богов? Если бы я знала, то... не спрашивала бы. – Последние слова Влора произнесла шёпотом. У неё вдруг пересохло во рту. – Нет! Ты шутишь?

– А ты когда-нибудь

думала, откуда взялись боги? – поинтересовался Таниэль.

– Я думала, их создал Кресимир.

– А Кресимир откуда взялся? – парировал он. – Откуда взялись гурланские боги, которых наши королевские советы перебили во время оккупации сорок лет назад? Богами не рождаются. Ими становятся. За всю историю нашего мира появились и исчезли десятки богов. Эти знания не широко известны, но королевские советы знают. Они веками искали богокамни, а их нашли Линдет и её избранные.

Влора не знала, чему верить. Это было слишком невероятно, даже при всём том, что ей довелось повидать в жизни, а ведь она беседует с двумя живыми убийцами богов, и ей не очень-то хочется им верить. Она невольно сделала шаг назад и прислонилась к пушке.

– То есть имея богокамни можно создать бога?

– Ты думаешь, Линдет доверит кому-то другому стать богом?

– Она хочет их для себя, – выдохнула Влора.

– А Ка-Седиаль хочет их вернуть.

– Для себя?

– Или для своего императора. Гражданская война в Дайнизе разразилась после убийства их последнего бога. Единственным способом остановить войну было обещание создать нового. – Таниэль подался вперёд. – Мотивация дайнизов – не алчность или амбиции. Их мотивация – отчаяние умирающей веры, а это опаснее всего на свете.

Взволнованно дыша, Влора посмотрела на волны прибоя и на мачты на горизонте.

– Во время войны я видела, на что способен бог. Я не позволю этому случиться снова.

– Согласен, – сурово сказал Таниэль.

Ка-Поэль за его спиной кивнула.

– Так вот зачем вы сюда приехали. – Влора озвучила внезапную догадку. – Не из-за пало, Линдет или Фатрасты, а из-за богокамней. Чтобы уберечь их от загребущих рук Линдет.

– Чтобы уберечь их от любых рук, – поправил Таниэль. – Не пойми неправильно. Мы сражаемся за пало, потому что их дело правое. Но богокамни гораздо важнее любых национальных или политических дрязг.

Влора не могла не согласиться. Это важнее, чем она или Линдет, или даже дайнизы. Богокамни могут изменить лик мира, и она боялась – нет, она знала, – что далеко не в лучшую сторону.

– Я не позволю им завладеть ими, – сказала она, призвав все силы, чтобы держаться прямо.

– Дайнизам? – уточнил Таниэль.

– Им всем.

Влора направилась вниз во двор форта, крикнув, чтобы ей приготовили лошадь и две сотни людей в сопровождение. Наниматель или нет, но с Линдет нужно объясниться.

Глава 53

Микель с матерью добирались до Гринфаэр-Депс несколько

часов.

Первым делом он избавился от формы черношляпника. Потом они пересаживались из одного кэба в другой, петляя по городу, даже прошли пешком несколько кварталов вдоль Обода и наконец добрались до ветхого дома на тридцать квартир, притулившегося к утёсу на западном краю Гринфаэр.

Даже после всех стараний оторваться от преследователей Микель не чувствовал себя в безопасности, пока не вставил ключ в замок своей конспиративной квартиры. Мать стояла рядом, безучастно уставившись в коридор, как пришибленная. После взрыва вопросов в первом кэбе она молчала. Микелю наконец удалось сбить ржавчину с замка, и он пинком распахнул дверь.

– Куда мы пришли? – спросила мать.

– Заходи.

Он оглядел пустой коридор и закрыл за ними дверь.

В квартире было жарко и душно, все поверхности покрывал толстый слой пыли. Микель, кашляя, обошёл три спальни и открыл все окна, проверяя, нет ли каких-либо признаков чужого присутствия. Но здесь очень давно никого не было.

Года четыре, насколько он помнил.

– Это, как говорят шпионы, конспиративная квартира? – спросила мать.

Микель удивился, что ей знакомо это слово, но потом вспомнил, что она целыми днями читает дешёвые детективы.

– Верно, – сказал он.

– Это квартира черношляпников?

Микель издал резкий смешок, шикнул на самого себя и подошёл к окну, выходящему на Гринфаэр-Депс. С улицы тянуло дымом, а дым в Гринфаэр не предвещал ничего хорошего. Микель высунул голову в окно и прислушался. Издалека донеслись крики и звон разбитого стекла. Ничего удивительного, что пало бунтуют – все дневные газеты сообщили, что Маму Пало повесили.

Не самое безопасное время посещать Гринфаэр человеку вроде него. Он больше похож на крессианца, чем на пало. которым был всего на четверть, и это могло представлять опасность. Но, рассуждал он, за пределами Гринфаэр сейчас гораздо опаснее.

– Сиди здесь, – сказал он матери.

Поднявшись на два пролёта шаткой лестницы, он постучал в четвёртую дверь слева. Подождал несколько минут и начал тарабанить, пока дверь не приоткрыла настороженная женщина пало. Микель показал сложенную банкноту в десять кран.

– Я Сын Красной Руки, – сказал он. – Мне нужно немедленно передать сообщение в Жёлтый зал.

Женщина пристально посмотрела на него, потом на банкноту и сказала:

– в Жёлтом зале бунт.

– Я знаю. Это очень важно. Я живу двумя этажами ниже, в пустой квартире.

Она несколько мгновений переваривала информацию. Личность Микеля – его настоящая личность, та, что все эти годы жила в шарике в глубине его головы, была такой же осторожной, как и личина черношляпника. Они с Таниэлем разработали десяток запасных планов, включая конспиративные квартиры, пароли, цепочки посредников и банковские ячейки. Он не помнил и половины этих планов, но знал: нужно немедленно сообщить Таниэлю, что его раскрыли.

Женщина не ответила, и Микель вытащил ещё двадцать кран. Она небрежно кивнула и сказала: