Грехи империи
Шрифт:
Но сейчас не до отдыха.
– У тебя пика сломана, – сказала Ибана, притормозив лошадь и поравнявшись с ним.
Стайк уставился на расколотую окровавленную пику, которая стала гораздо короче. Выбросил её и проверил шею и грудь Амрека – нет ли у коня ран. Нашёл несколько царапин и порезов, но ничего серьёзного. Он показал под брюхо Амрека:
– А как ноги?
– Великолепны, – покачала головой Ибана.
Стайк осмотрел её лошадь.
– Глубокий порез на левом боку. Придётся наложить швы. А где Шакал?
– Забирает лошадь одного из наших убитых, – ответила она. – Его собственная
Стайк поморщился. Гибель людей редко его волновала, но потеря хорошей лошади всегда казалась трагедией. Развернув Амрека, он привстал на стременах, надеясь, что сзади гарнизон выглядит лучше. Ничего подобного.
– Ещё одна такая атака, и они сломаются, – заметила Ибана, стряхивая кровь с пики и поднимая её над головой.
Стайк не мог не согласиться. Гарнизон медленно приходил в себя и отступал вслед за уланами к болотам, как он и советовал. Стайк вытер рукавом нос, пытаясь избавиться от вони пороха и смерти, чтобы нормально дышать. Тот странный лёгкий запах магии никуда не делся, но Стайк не мог понять, что это такое.
– Я что-то чую, – сказал он.
– Магию? – нахмурилась Ибана.
– Не знаю. Что-то есть, но я не могу определить. Как будто оно в нас, вокруг нас.
– Всевидящие? – предположила Ибана.
Стайк о них не подумал.
– Дайнизы же славятся этими паскудами?
– А мы понятия не имеем, на что они способны.
Стайк вспомнил вчерашнюю встречу с Ка-Поэль – то ли реальную, то ли ему просто почудилось, – и с его лица отхлынула кровь. Тогда он не понял, но теперь ясно почувствовал, что его пометили. Стараясь не думать об этом, он вытащил тяжёлую саблю и провёл по лезвию большим пальцем.
– Не оскорбляй меня, – огрызнулась Ибана. – Я сама её точила.
– Просто проверяю! – заверил Стайк. – Это твоя?
– На самом деле папы. Он ещё делает иногда обычные клинки, чтобы не потерять навык.
– Он?.. – Остаток фразы повис в воздухе.
Ибана отвела глаза.
– Выздоравливал, когда мы вчера уезжали. Исцеление избранного чуть не убило его. – Она нахмурилась, глядя вдаль. – Это дым над Гринфаэр-Депс?
До этого всё внимание Стайка было приковано к побережью. Он перевёл взгляд на плато и с удивлением заметил, что над западной частью города поднимаются густые клубы чёрного дыма. У него внутри всё сжалось. Если Гринфаэр-Депс загорится, то весь район пало может погибнуть. Такая перспектива мало кого из крессианцев обеспокоила бы, но Старик Флес сейчас там.
– Я уверен, что ученики его вытащат, – мягко сказал он.
– Знаю, что вытащат, – бросила Ибана, Проверив затвор карабина, начала его перезаряжать. – Не хватало ещё бунта в Гринфаэр-Депс, когда на нас напали.
– Если бой начался всего пару часов назад, может, в Гринфаэр об этом ещё не знают? – размышлял Стайк вслух.
Интересно, как разруливает ситуацию Линдет? Она успешно справлялась с давлением с разных сторон, и в городе полно черношляпников. Наверное, будет держать их поближе к себе и отпустит в бой только в крайнем случае. Если дайнизы доберутся до предместий, то жёсткость нынешнего боя покажется беззаботной перестрелкой по сравнению с тем, что разразится тогда.
Стряхнув задумчивость, Стайк поравнялся
Почему-то казалось, что так даже лучше.
– Приказы, полковник? – спросил Гастар.
Он попытался отдать честь, но не смог поднять руку до головы.
Стайк восхищался самоотверженностью этого человека, но не выказал ни капли жалости. Штуцерники – не Бешеные уланы, но стойкости им не занимать.
– Будем двигаться вдоль берега. Отсюда до порта равнина, а гарнизон будет по горло занят войсками дайнизов. Мы проскачем через пляж к леди Флинт за приказами.
– Мы теперь подчиняемся приказам? – негромко, с лёгкой долей сарказма поинтересовалась Ибана. – Либо ты стареешь, либо действительно так безоговорочно доверяешь решениям Флинт.
– И то и другое, – ответил Стайк. – Но наверняка мы узнаем, если переживём вторжение. – Ещё раз оглядев усталые лица и измученных лошадей, он привстал в стременах и поднял саблю. – Вперёд, в бой!
Всего в десятке шагов перед Стайком в землю с силой пушечного ядра врезался огненный шар. Амрек встал на дыбы, заржав от ужаса, и Стайк, у которого совершенно онемели ноги, выпал из седла, сжимая в одной руке саблю, а в другой карабин. От удара о землю перехватило дыхание и зазвенело в ушах, словно его огрели валуном.
Лошади с топотом неслись по усыпанному камнями берегу мыса, Стайк почти ничего не видел из-за густого порохового дыма, озаряемого время от времени магическими шарами и взрывами пушечных снарядов. Дайнизы усердно поливали берег орудийным огнём, их не слишком беспокоило, что они могут попасть в своих.
Справа от Стайка штуцерники в алых мундирах и солдаты гарнизона в жёлтом сражались с нескончаемой, хотя и нескоординированной волной дайнизов, наступающих слева. На пляже валялись трупы всех трёх отрядов.
Стайк поднялся на ноги, отбросив сломанный при падении карабин, и схватил горячее дуло атакующего дайниза. Отведя короткий штык себе над плечом, он уложил солдата единственным ударом сабли в шею.
– Амрек! Амрек, проклятье!
Стайк искал Амрека среди трупов лошадей, но ни одна не была подходящих габаритов. Где-то в дыму слышалось ржание, но он не смог определить, где именно, и бросился в ближайшую сшибку дайнизов и фатрастанских солдат.
Броня на нагрудниках дайнизов, как и у кирасиров, была только спереди и удерживалась кожаными ремнями, идущими через плечи и вокруг спины. Стайк саблей разрубил позвоночник дайнизу, зайдя со спины. Рядом упал штуцерник, поражённый штыком дайнизки. Стайк схватил её сзади за шею и сжимал, пока женщина не обмякла, а затем швырнул тело на беднягу, которого она проткнула.
Рядом взорвалось ещё одно ядро из мортиры, и Стайк почувствовал, как горячая шрапнель прорвала мундир и оцарапала бок и ноги. Он пошатнулся от взрывной волны, едва не лишившись головы, когда ядро отскочило от земли в двадцати ярдах от него и, пролетев у него над плечом, пробило дыру в нагруднике дайнизского мушкетёра.