Грехи. Книга 1
Шрифт:
– Спасибо вам за все – и за одежду тоже, – вздохнул мальчик.
Домоправительница вытерла навернувшиеся на глаза слезы, крепко обняла Эдмонда, сняла с шеи серебряную цепочку с ладанкой и торжественно повесила ее ему на шею.
– Тебе наше благословение, – сказала она. – Мы будем молиться за вас. – И, протянув плетеную корзину с провизией, добавила: – Это вам в дорогу.
Встав на цыпочки, мальчик поцеловал ее в щеку. Внезапно на улице раздался звон бубенцов.
– Ой, что это? – закричала Элен, бросаясь к окну. Глаза ее
А, Клод Сорель приехал, – протянул доктор. – В прошлом году я спас жизнь его жене. Ему нечем было мне заплатить, поэтому он в счет долга делает для меня кое-какую работу. Сейчас я с ним договорюсь, и сегодня вы переночуете у него на ферме, а завтра он отвезет вас в Шатодэн. Останется еще шестьдесят километров, и вы достигнете Луары. Оттуда, следуя по реке на запад, доберетесь до моря, где и расположен Сен-Назер.
Клод Сорель остановился у самого дома и, посмотрев на детей пронизывающим взглядом своих глубоко сидящих глаз, буркнул:
– Вот мы и приехали.
Ребятишки молча последовали за ним. Дом был большим и мрачным – серое безобразное пятно на фоне сказочного ландшафта. Грубо сработанный и даже где-то привлекательный в своем запустении, он заметно покосился, и со всех четырех сторон его украшали деревянные подпорки. Пробитые в толстых стенах маленькие квадратные оконца делали его похожим на неприступную крепость. На каждом окне были ветхие ставни. Единственным признаком жизни служила одинокая труба: из нее тянулась тоненькая струйка дыма.
В темной прихожей потолки были такими низкими, что Сорелю пришлось пригнуться. Миновав еще одну дверь, они оказались на кухне. Как и прихожая, она была слабо освещена. Пол, сколоченный из грубых досок, побелел от бесконечного скобления. Стены кухни украшали рога и пыльные оленьи головы; их стеклянные глаза злобно блестели отраженным светом.
– Эй, женщина! – грубо крикнул Сорель.
Шаркающей походкой в комнату вошла жена.
– Что? – спросила она каким-то сдавленным голосом. Оказалось, губы ее распухли от побоев.
Элен во все глаза смотрела на хозяйку. Она была гораздо ниже своего мужа, с поникшими плечами, потухшим взглядом. Всем своим обликом она напоминала затравленного зверя.
– Ты что, не видишь, что у нас гости, бездельница? – рявкнул Сорель. – Что ты стоишь как дура? Быстрей принеси им что-нибудь поесть, а потом уложи спать!
– Хорошо, Клод, – послушно проговорила она.
Женщина, взглянув на детей, кивнула на грубо сколоченный стол. Только сейчас Элен заметила, что женщина очень молода. Такая молодая и уже такая опустошенная!
Сорель что-то буркнул себе под нос, напился сидру и, отбросив стул, поднялся.
– Я вернусь поздно, – бросил он грубо. – Смотри, чтобы они рано легли спать.
– Куда ты? – испуганно спросила женщина.
– В деревню.
Комкая в руках фартук, женщина
– Клод, пожалуйста, не надо… – проговорила она умоляюще. – Ты только вчера ходил туда и вернулся…
– Молчи, женщина! – Он сунул ей под нос свой тяжелый кулак. – Хочешь еще раз получить в зубы?
– Нет, Клод, – покорно ответила она и, отвернувшись к плите, замолчала.
– Не нравятся мне эти люди, – поморщилась Катрин.
В ответ Эдмонд молча кивнул. Он сидел на продавленном матрасе и качал Мари. Та заливалась смехом от восторга, а вокруг них стояло густое облако пыли. Казалось бы, в постели под пуховыми, правда изъеденными молью, одеялами им должно было быть тепло, но комната, освещенная единственной масляной лампой, не отапливалась.
– Фермер – жуткий человек, – неожиданно добавил Эдмонд. – Его жена, может, и не такая уж плохая женщина, просто она его очень боится. Видели ее распухшее лицо? Он, должно быть, часто ее бьет.
– И что у доктора с ними общего? – заметила Катрин, вскинув голову. – Неужели он ничего не видит?
– Может, он просто жалеет его жену? А возможно, и сам фермер с ним ведет себя совсем по-другому, – задумчиво проговорил брат. – Вон как он дружелюбно улыбался врачу, когда влезал в сани.
– Сплошное притворство, – хмыкнула Катрин.
Балансируя на цыпочках, Элен посмотрела в крошечное окно. Она видела только пустынные, покрытые снегом поля и беспроглядную темень внизу. Там, где-то в темноте, находилась деревня, в которой жил добрый доктор… А еще дальше, где-то на юге, течет Луара. Только бы добраться до ее устья, а там и Сен-Назер, где живет их тетя Жанин, вместе с которой они будут ждать, когда бошей выгонят из Франции и мама с папой вернутся за ними, чтобы увезти обратно в Париж.
Внезапно послышался слабый звон бубенцов. Элен с любопытством наблюдала, как сани приближались к дому. На этот раз фермер даже не привязал лошадей. Спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, он побрел к дому. Внизу с оглушительным звуком что-то упало.
Катрин подпрыгнула.
– Что это?
– Фермер вернулся, – ответила Элен, отворачиваясь от окна. – Наверное, обо что-то споткнулся. Видимо, напился.
– Будем надеяться, что к утру он протрезвеет и отвезет нас в Шатодэн, – мрачно заметил Эдмонд. Склонив голову набок, он прислушался.
Фермер тяжело поднимался по расшатанным ступеням. Затем хлопнула дверь.
До детей донесся его грубый голос:
– Женщина, ты уже спишь?
Потом послышались какая-то возня и громкий звук выдвигаемых ящиков.
Наконец сквозь шум до них донесся истеричный голос хозяйки:
– Клод, не делай этого!
Дверь с шумом распахнулась, и в коридоре снова послышались тяжелые шаги.
– Убери руки! – рявкнул фермер, и до детей донесся звонкий шлепок пощечины. – Дура! – заорал фермер. – Ты что, хочешь, чтобы мы до конца своих дней жили в бедности?