Грехи

Грей Джиллиан

Странно обнаружить, что юноша, всегда такой открытый, готовый пошутить и посмеяться над собой, растворился во взрослом человеке. Внешне он тоже изменился… В нем никогда не было ничего особенного – средний вес, рост пять футов и восемь, а может быть, девять дюймов, юношеские прыщи, оставившие на лице свои отметины, светло-каштановые волосы, преждевременно поредевшие. Но физические избиения, как она заметила, были не так значительны, как метафизические: мрачно искривленный рот, сгорбленные плечи, шаркающая походка и взгляд, который ни разу прямо не встретился с ее взглядом. Из

всех… кроме Боу и Кэрри, ей, пожалуй, ненавистней всего было считать подозреваемым его. Она вспомнила, что даже в детстве ей трудно было смириться с фактом, что клоуны не всегда были теми, кем казались, – счастливыми, простодушными носителями веселья.

Время приближалось к шести часам, когда ее автомобиль свернул в подъездную аллею. Пора было перехватить что-нибудь легкое на обед, а потом просмотреть заметки, сделанные во время сегодняшней передачи, и подготовиться к завтрашней программе. Но какое-то смутное беспокойство не покидало ее. Бросив ключи и сумку на кухонный стол, она через несколько секунд снова вышла из дома, решив прогуляться по берегу. Задержавшись на террасе, она взглянула на юг, на рыбацкую хижину внизу. Не заметно, чтобы там кто-то был. Все же, подумала она, ей следует вести себя осторожно и пойти в противоположном направлении.

Первые минут десять она шла бодрым шагом, но в лучах заходящего солнца и под аккомпанемент звуков пробуждающейся ночи – кваканья лягушек, стрекотанья цикад и отдаленное уханья совы – она замедлила шаг. Сельская природа, которую она почти забыла за десятилетнее отсутствие, постепенно освободила ее от дневного напряжения.

Завернув за излучину, она увидела на берегу озера, неподалеку от кабинки для переодевания, двух любовников, целующихся, очевидно, на прощание. Рикки остановилась, не желая вторгаться в чужую жизнь, но и не в силах отвести взгляда.

Сцена была великолепна, ее можно было использовать в рекламе или на одной из поздравительных открыток, которые становились все популярней. Он – смуглый, мускулистый, босой; одетый в джинсы и тенниску, она – белокурая, в пастельно-голубом открытом платье с широкой юбкой, которую трепал и развевал ветерок. Ее руки обвились вокруг его шеи – одна лежала на затылке, другая зарылась в спадающие до плеч почти черные волосы. И как фон – волшебная страна: сосны, кизил, дикие цветы и искрящееся голубое озеро. Рикки почувствовала, как в ней шевельнулась зависть, – эти двое так касались друг друга, что было понятно, эти ласки – апофеоз любви.

Гигантский дуб надежно скрывал Рикки, и она театральным жестом похлопала по массивному стволу дерева.

– Держу пари, за свои годы ты много раз был свидетелем таких сцен, не правда ли?

Она вздохнула и тихонько посмеялась над собой – она разговаривала с деревом. Может быть, и не так серьезно, как разговаривала сама с собой или с родителями, но почти так же. Размышляя об этом, она вспомнила свое обещание позвонить Киту при первой же возможности, но даже не удосужилась проверить, выполнила ли телефонная компания обещание подключить сегодня телефон. Сумерки быстро опускались на долину, и Рикки решила, что ей следует возвратиться домой, но в этот момент любовники

разъединились и женщина отошла от мужчины. Рикки смогла разглядеть женщину внимательно и резко хмыкнула от удивления. Кэрри? Но этого не могло быть, Кэрри замужем за Бретом, а этот мужчина, определенно, не был белокурым священником.

Рикки, наморщив лоб, смотрела, как женщина уселась в небольшой черный автомобиль, стоявший на обочине дороги, и, сделав крутой разворот, исчезла.

Брет и Кэрри развелись? Нет, это невозможно, она прочла бы об этом. И кто этот темноволосый мужчина, которого она так страстно целовала и так откровенно касалась?

Любопытство сгубило кошку, но Рикки решила, что стоит рискнуть.

Осторожно и мягко ступая, Рикки приблизилась к кабинке – она и вправду не хотела подкрадываться, но и не желала признаваться в том, что подсматривает. Второй раз за этот день она вздрогнула и чуть не вскрикнула, когда мужчина, которого она только что видела, появился из темноты на дорожке прямо перед ней. Его глаза стали круглыми от изумления.

– Эрика?

– Дэнни? Дэнни Лайтнер?

Он засмеялся:

– Я слышал, что кто-то идет, но никак не ожидал, что это ты окажешься тут через миллион лет. Конечно, я слышал, что ты вернулась…

– Да еще в твой собственный огород, верно?

– Да, примерно так.

– Прости, я не собиралась пугать тебя. – Она совсем не хотела быть заподозренной и чувствовала, как ее лицо загорелось от стыда.

Дэнни, должно быть, это тоже бросилось в глаза, потому что он вдруг странно посмотрел на нее.

– Не поздновато ли для прогулки, а? Ты живешь далеко отсюда? Я отвезу тебя.

– О нет, в этом нет необходимости, я живу на озере, всего в паре миль отсюда. – Рикки уже повернулась, направляясь к дому.

– Эрика, подожди! Позволь мне отвезти тебя. У нас будет возможность вспомнить прошлое. Сколько лет прошло? Десять?

– Почти. Хорошо, – она пожала плечами, – можешь подвезти меня, но только если зайдёшь выпить пива.

В кабине его пикапа Рикки больше не могла сдержать своего любопытства.

– Дэнни, когда я уезжала из Сент-Джоуна, тебя не было, ты учился на священника…

Он взглянул на нее, а потом снова перевел взгляд на дорогу.

– Ты видела Кэрри, верно?

– Да.

– Ну, я не священник, так что, полагаю, все только наполовину хуже, чем кажется.

Рикки ждала.

– Я не дал последнего обета, Эрика…

– Я теперь Рикки, Дэнни. – Она усмехнулась, как бы извиняясь. – Прости, я не собиралась прерывать тебя, продолжай.

– Я думал, что могу стать священником, но это была мечта моей мамы, а не моя. Мне же всегда хотелось быть писателем. Я даже думал, что смогу совмещать одно с другим, но я не мог отдать свое сердце целиком Церкви, как обязан был сделать. Я вернулся домой летом, после… после твоего отъезда. – Он снова покосился на нее. – Мне действительно очень жаль твоих родителей, Рикки. – Он покачал головой, тряхнув при этом длинными волосами. – То, что говорят о тебе, неправдоподобно, Рикки, ты никогда не была такой. Ты всегда была очень красивой и такой женственной.