Грехопадение
Шрифт:
У меня вырвался смешок.
— Ничто не может заставить меня забыть реальность, — ответила я категорически.
Поднимая взгляд, Леа спросила:
— С чего это вдруг такое отвращение к чтению?
— К чему беспокойство? Нет такой книги — фантастики, ужастика, сказки — хоть чего-нибудь близкого к извращенной, бесправной реальности моего отвратительного существования, — отрезала я.
— Грей, — она наклонилась и обняла меня, — почему бы тебе не попробовать немного отвлечься? Займись тем, что заставляет тебя улыбаться. Хватит искать то, чего уже нет. Наслаждайся
Если бы это было так просто. Я отстранилась и улыбнулась подруге. В мгновение ока момент разрушился.
Коннер и Шейн входят и резко останавливаются, чувствуя серьезность нашего разговора. Я встала и молча пошла по коридору обратно в кухню, чтобы взять кофе и вернуться. Мне нужно было убежать, прежде чем кто-нибудь увидит мои слезы.
— Всё хорошо? — Я услышала вопрос Коннера.
Шейн усмехнулся.
— Я разозлил её? Черт, она же не рыдает или чего-нибудь в этом духе? Она просто спросила, хочу ли я обратно свою майку. Я думал, что снова увижу её полуголой.
Я слышала, как Леа отошла от дивана.
— Шейн, ты самый эгоистичный и эгоцентричный человек из всех, кого я встречала. И если ты думаешь, что кто-то вроде Грейс будет думать о тебе больше, чем минуту, ты не более чем тупой. — Её голос стал громче. — Вчера у неё умер брат. Мудак!
Она пронеслась по коридору, звук закрывающейся двери в ванную отскочил от стен.
Через две секунды голос Коннера уже бормотал ей сквозь закрытую дверь. Я положила руки на кухонную столешницу, позволяя прохладному граниту успокоить меня.
Пол мягко заскрипел позади меня. Шейн прислонился к столешнице рядом со мной. Он был так близко, что я чувствовала его дыхание на своем виске. Весь мой самоконтроль ушел на то, чтобы не закричать, чтобы он оставил меня в покое.
— Прости... Грейс, я не хотел быть выскочкой. Я не знал о твоём брате. Я не хотел...
Я покачала головой и вздохнула, даже не обернувшись, чтобы посмотреть на него.
— Я серьёзно, Грейс. Я знаю, насколько хреново потерять кого-то дорогого. — Я чувствовала, как он наклонился ближе, и это заставило меня дрожать. — Посмотри на меня.
Я встретилась с ним глазами, а потом его взгляд переместился на мои губы. Из всех наиболее эгоистичных и ужасных мужских занятий, он пытался воспользоваться моим горем, чтобы поцеловать! Клянусь, если он придвинется ближе и попытается сделать это, я сразу укушу его за губу.
Его глаза снова встретились с моими. Он, должно быть, увидел отвращение на моем лице.
— Имеем то, что имеем. Ты не сказал ничего, что бы подействовало на меня, Шейн. Спасибо за соболезнование. И, сделай одолжение, не пытайся вскружить мне голову, это будет пустой тратой времени. Я не буду спать с тобой. Просто относись ко мне, как к одному из приятелей, и мы поладим, а тебе не придется больше стоять со мной на кухне и притворяться, что тебя волнует ещё кто-то, кроме себя.
Он моргнул и задумался, кажется, на целую вечность. Тогда дьявольская улыбка расплылась на его лице.
— Кто сказал, что я хочу переспать с тобой? Ты просто одна из приятелей. Я не сплю с приятелями.
Я
Он убрал руки со столешницы и позволил им упасть по бокам. Его улыбка задержалась на мгновение, а потом он попятился.
— Хотя, должен признаться: ты самый сексуальный приятель из всех, которых я встречал.
Совершенно идиотская улыбка, прилепленная к его лицу, когда он выходил, исключила возможность злиться на него. Почти.
Через несколько минут мы вчетвером снова сошлись в гостиной. По какой-то странной причине мы с Шейном оказались сидящими рядом на диване. Леа обнимала Коннера, сидя у него на коленях на одном из кресел, и судорожно листала телевизионные каналы. Шейн непрерывно писал кому-то — или нескольким «кому-то» — и улыбался как придурок.
Время от времени он читал сообщение, слегка задевая меня рукой, и смеялся. Я заставляла себя игнорировать его, но он всё ещё не надел рубашку, и близость его тела заставляла меня хотеть протянуть руку и дотронуться до него. Он действительно был до смешного красив. Жаль, что он не был больше, чем просто приятным на вид.
Я смогла выдержать только следующие двадцать минут. Я вскочила и надела кроссовки.
Леа села прямо.
— Куда ты? Мы собирались снова пойти в бар сегодня, около десяти. — Она кивком указала на Шейна. — У его группы еще один концерт там. Хочешь позависать ещё? В этот раз я напою тебя и буду держать твои волосы над унитазом.
Я завязала шнурки и встала.
— Я становлюсь дёрганой. Думаю, что пойду на пробежку.
Шейн положил телефон на столик и стал наблюдать за мной.
— Ладно, а что насчет позависать со мной сегодня вечером? Я не видела тебя целых шесть месяцев, я соскучилась! — скулила Леа.
— Не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после пробежки. Если вас не будет здесь, когда я вернусь, я напишу. — Я выбежала из комнаты к передней двери. Мне просто нужно было побыть на свежем воздухе.
В минуту, когда я разминала ноги на крыльце, я обернулась и обнаружила Шейна, стоящего рядом со мной. Я закатила глаза и проигнорировала его. Это продолжалось до тех пор, пока он не начал разминаться рядом со мной.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Думаю, побегу с тобой, — сказал он, посмеиваясь. — Полагаю, ты не будешь против. Ну, знаешь, ты одна из моих приятелей, и этим я обычно занимаюсь с приятелями. Если ты не думаешь, что не могла бы справиться.
Мысленно показывая ему средний палец, я мило улыбнулась.
— Буду стараться изо всех сил.
Я побежала по улице и направилась в сторону Пятой авеню, свернула направо и помчалась мимо Метрополитен-музея. Хотя прошло чуть больше шести месяцев, я все равно могла бы пробежать по этому маршруту во сне. Даже в хосписе я пробегала по десять миль в день в спортзале, просто чтобы отвлечься от происходящего. Я начала бегать после аварии, когда они заново научили меня ходить в реабилитационном центре, и никогда не останавливалась. Бежать для меня так же естественно, как и дышать.