Греховные радости
Шрифт:
— Понимаю.
Некоторое время он озадаченно смотрел на нее.
— А вы настоящая англичанка, да? Ужасно холодная и всегда собранная?
— Не всегда, — ответила она.
После обеда все они некоторое время подремали под зонтиками от солнца; проснулись в четыре часа, было жарко и как-то неприятно.
— Давайте искупаемся, — предложил Томми. — Только надо будет отойти от рифа. Пожалуй, сделаю-ка я это на моторе.
Через двадцать минут яхта снова встала. Томми вышел из
— Можно купаться. — Он стянул с себя брюки. — Теперь могу доказать, что я не просто так говорил.
— Ладно, верю. А я должна буду последовать примеру?
— Если не хотите, то и не надо.
— Да, в общем-то, я могу.
Вирджиния встала и тоже стянула с себя брюки и ту майку, которую он ей одолжил. Она стояла и смотрела на него каким-то очень холодным и отсутствующим взглядом. Волосы в промежности у нее были очень аккуратные и темные, а сама она была так худа, что живот казался почти вогнутым.
— Мало едите, — заметил Томми и постоял, наблюдая, как она повернулась, нырнула и очень чисто вошла в воду. По контрасту с животом ягодицы у нее были круглые, очень выпуклые, исключительной белизны и действовали возбуждающе.
— Прекрасно, — сказала она после купания. — Мне страшно понравилось. Можно мне еще лимонада?
— Почему вы не пьете?
— Не люблю.
— Ясно.
— Расскажите мне о себе, — попросила она вдруг, усаживаясь рядом и вытирая волосы полотенцем. Капельки воды блестели у нее на ресницах, на смуглой коже, на темных кончиках сосков. Она немного обгорела на солнце; казалось, она вдруг освободилась от своего официального «я», в ее манере держаться прорезалось нечто легкомысленное.
— Да нечего особенно рассказывать.
— Чем вы занимаетесь?
— Трачу деньги.
— А откуда они берутся?
— Доход на акции, ценные бумаги.
— Понятно. И как же вы их тратите?
— Наслаждаюсь жизнью. Ловлю рыбу. Играю. Хожу под парусом. Закатываю вечеринки.
— А дом у вас есть?
— Есть. В Калифорнии, неподалеку от Санта-Барбары. И еще один в Монако. И маленькое пристанище в Аспене.
— Я раньше каталась в Аспене на лыжах. Когда была еще ребенком.
— Правда? Жаль, что мы тогда не познакомились.
— Я была тогда не очень красивая. Толстая, как бочонок, и с вечно содранными коленками.
— Нормальная девчонка.
— А жена у вас есть?
— Сейчас нет. Было несколько.
— Вот как?
— Самая последняя из них, строго говоря, пока еще мне жена. Но она решила выйти за какого-то молодого парня из Техаса. От него она будет иметь больше, чем от моих алиментов. Так что, полагаю, скоро я снова окажусь свободным человеком.
— Это приятная новость?
— Не приятная и не плохая. Просто часть общей картины.
— А дети у вас есть?
— Нет. А у вас?
— Есть, двое. — В глазах у нее промелькнула какая-то тень. — Две девочки.
— И
— Нет, это невозможно.
— Почему невозможно?
— У меня должен быть сын. Для продолжения династии.
— Какой династии?
— Ее муж лорд, — произнес Тед, медленно пробуждаясь и включаясь в разговор. — Поэтому она должна обеспечить наследника.
— Лорд! Так, значит, вы леди?
— Да. Графиня, если быть точной.
— И вам нравится быть графиней?
— Да, — ответила она. — Боюсь, что да.
— Вам обязательно нужно возвращаться сегодня вечером? — спросил Томми, когда солнце начало клониться к закату и вода приобрела темно-бирюзовый оттенок. — Я хочу сказать, что можно позвонить отсюда Майклу и предупредить его, что с вами все в порядке. А мы могли бы походить еще немного под парусом, затем поужинать и на ночь бросить где-нибудь якорь. А завтра вернуться. Так было бы проще. Но если вас это почему-либо тревожит, то можем вернуться и сегодня.
Она обернулась и посмотрела на него, взгляд у нее был странный, холодный, как будто чем-то озабоченный.
— Нет, меня не тревожит. И обо мне тоже никто тревожиться не будет. При условии, что мы сумеем дозвониться до Майкла.
— Отлично.
Стало прохладнее; она спустилась вниз, приняла душ и снова поднялась на палубу, надев брюки и кремовую шелковую блузку.
— Вы великолепно выглядите.
— Спасибо.
— Вы меня заинтриговали, — проговорил Томми. — Все, что с вами связано, действует на меня интригующе. — Взгляд его медленно скользил по ее телу, подолгу задерживаясь на нижней части живота, на груди и снова переходя на лицо.
— Почему?
— Не знаю. Странно, но такое впечатление… словно у вас нет корней. Несмотря и на мужа, и на детей, и на династию.
— Нет, корни у меня есть. Но я — вольный дух. Или пытаюсь им быть.
— Наверное, это трудно.
— Трудно. Но я стараюсь.
После ужина Тед и Кристен устроились на палубе, под звездами покурить марихуану.
Вирджиния со смехом отказалась:
— На меня никогда не действует.
— А я нюхну немного кокаинчику, — объявил Томми. — Самую малость. Хотите присоединиться?
Вид у Вирджинии стал настороженный, почти испуганный.
— Нет. Нет, спасибо.
— У вас что, вообще нет никаких пороков и слабостей? — поинтересовался он, насыпая две полоски порошка, осторожно скручивая пятидолларовую бумажку и задумчиво посмотрев на Вирджинию, прежде чем вдохнуть.
— Есть, — возразила она, — один или два.
— Вы мне нравитесь, — сказал он. — С вами интересно.
— Спасибо.
— Не возражаете, если я закурю сигару?
— Нисколько. Мой отец курит сигары. Мне они нравятся.