Греховный намек
Шрифт:
«Дражайшая Софи!
Спасибо за то, что научила меня любви, ибо твои слова только подтвердили, что мои чувства – истинны. Любовь к мистеру Фиску превосходит все, что я когда-либо испытывала. Любовь уводит меня к нему. Мы поедем в Шотландию, поженимся там, а потом отплывем в Европу, где сможем пережить величайшее приключение, которого оба жаждем. Спасибо, дорогая Софи, за то, что помогла мне стать мудрой и храброй и сделать все для достижения своих целей.
А теперь мы должны ехать. Я буду скучать по тебе, дорогая сестра. Передай привет тете Бертрис и кузену Тристану.
С
Девушка не позаботилась упомянуть о Гарете. Очевидно, Уильяму Фиску удалось настроить ее против брата.
Софи молча передала письмо тетке; она не могла вымолвить ни слова и сейчас лихорадочно размышляла…
Конечно же, Фиск был не настолько наивен, чтобы поверить, будто никто не попытается их остановить. А это означало, что он нанял экипаж, чтобы как можно скорее оказаться в Гретна-Грин и жениться по шотландским обычаям, прежде чем их поймают. А для того чтобы как можно быстрее туда попасть, следовало ехать по почтовой дороге. Софи на их месте так бы и сделала. Она бы часто сменяла лошадей и спала в экипаже, не останавливаясь в гостинице, дабы ускользнуть от разгневанных родственников, вполне способных прибыть в Гретна-Грин первыми и устроить засаду на бедных влюбленных. Оставалось надеяться, что Фиск решит, будто она все еще находится без сознания и не пустится в погоню. Если он посчитает ее мертвой или лежавшей без чувств, а Гарета – спящим под воздействием опиума, то, возможно, позволит себе несколько остановок в пути. Но все же для осуществления ее плана следовало поспешить.
Софи повернулась к экономке:
– Миссис Крам, поднимайте слуг. Через пятнадцать минут я жду их всех до единого в гостиной. Пусть кухарка пришлет туда завтрак.
Тетя Бертрис, прижимая письмо к груди, опустилась в кресло у кровати.
– Только не падайте в обморок, тетя, – попросила Софи. – Вы мне нужны.
– Не упаду, – прошептала пожилая леди, но краска исчезла с ее лица; руки же, прижатые к вискам, дрожали. – Ох, это я во всем виновата, – бормотала она. – Бекки была моей единственной надеждой, моим единственным шансом на успех. У меня ничего не вышло с Тристаном и Гаретом. Только тебе, Софи, они обязаны тем, что стали благородными джентльменами. Но Ребекка… Я дарила ей все внимание, которое не уделяла мальчикам. Она так умна и красива… Могла бы сделать прекрасную партию. Но я и тут потерпела неудачу. Окончательную неудачу…
Софи стала перед ней на колени.
– Мне нужна ваша сила, тетушка. Вы должны присмотреть за Гаретом и детьми.
Тетка тяжело вздохнула. Обычно резкая и несгибаемая, она была ужасно расстроена письмом племянницы.
– Почему, Софи? Где я ошибалась?
Софи взяла морщинистую руку тети.
– Пожалуйста, не вините себя. Это из-за меня. Бекки взяла за пример… мое неприличное поведение.
– Ох, Софи, я пыталась… так пыталась научить ее скромности и здравомыслию, но… – Нижняя губа старушки задрожала.
Софи обняла ее за плечи.
– О, тетя, обещаю, что мы ее вернем. Еще ничего не кончено. Не сдавайтесь.
Когда Софи отстранилась, по щекам тетки струились слезы. Сердце Софи болезненно сжалось. Впервые в жизни она видела, как тетка плачет.
– Значит, ты едешь в погоню? – прошептала тетушка.
–
Тетя Бертрис покачала головой.
– Но мистер Фиск очень опасен. Ты с ним не справишься.
Софи взглянула на Гарета. Лицо его пожелтело и покрылось тонкой пленкой пота; сердце же билось глухо и неровно. «Если он умрет, – подумала Софи, – его гибель будет на моей совести, потому что я не настояла на том, чтобы прогнать доктора Макалистера, и не сумела разоблачить Фиска раньше».
– Но, тетя Бертрис, если не я – то кто? Я не доверяю властям. Никто не захочет держать язык за зубами. Гарет болен, а мы так и не знаем, что с ним. Тристана же с нами нет. И если сейчас вместо меня поедет кто-то другой, то о позоре Бекки узнает весь свет. Ее репутация погибнет.
Тетка сокрушенно покачала головой и пробормотала:
– Ребекка уже погублена, дитя мое.
Софи сжала ее руки.
– Нет-нет, я в это не верю.
– Дорогая, поверь, что уже слишком поздно…
– Нет, – прошептала Софи, – я не смирюсь. – О Боже, только не это, только не милая прелестная Бекки, невинная девушка, которую она всегда обожала. Пусть Бекки считает себя счастливой, но Фиск наверняка заставит ее страдать.
Увы, это она, Софи, виновата, что негодяй обманул Бекки, и теперь она сделает все, чтобы спасти бедняжку.
– Я привезу Бекки домой! – решительно заявила Софи.
– А если мистер Фиск снова попытается тебя убить?
Софи молча смотрела на тетю. Наконец поднялась и подошла к маленькому шкафчику.
– Я знаю, как обращаться с пистолетом, – пробормотала она, вытащив оружие из шкафчика. – И возьму это с собой.
– Нет, Софи! – воскликнула пожилая леди.
– Но я прекрасно стреляю. Когда-то побеждала в стрельбе даже Тристана и Гарета.
– Одно дело – стрелять в дичь, совсем другое – в человека. И ты уже давно не та озорница из Колтон-Хауса.
– Да, верно. Я уже не дитя, поэтому должна защитить свою семью любой ценой. Если слуги найдут Тристана и привезут домой, вы должны объяснить, куда я уехала. Он придет мне на помощь.
– А если Гарет очнется?
– Когда Гарет очнется, скажите ему, куда я уехала. Пообещайте, что не выпустите его из дома, пока он не оправится.
Тетя со вздохом кивнула:
– Ладно, хорошо. Хотя подозреваю, что Гарет собственноручно меня застрелит, узнав, что я поощряла это безумие.
– Не сомневаюсь в вашей способности отбиться от него, – сухо заметила Софи. – Встретимся в гостиной. – Увидев вошедшую горничную, она приказала: – Дорожный костюм, Делия. Быстро.
– Да, мэм.
Софи тут же ушла в гардеробную, где сунула пистолет в глубокой карман своего самого теплого шерстяного плаща.
Делия всегда была исполнительной и прекрасно понимала, что хозяйка очень спешила. На то, чтобы одеть и причесать Софи, ушла четверть обычного времени – даже при том, что потребовалось запудрить ужасные синяки у нее на горле. Как только в волосы ее воткнули последнюю шпильку, Софи отправила горничную собирать вещи, а сама подошла к кровати и поцеловала холодную щеку Гарета. В сердце ее пылала жажда мести. Она не допустит, чтобы Уильяму Фиску подобное сошло с рук! Это он виноват в болезни Гарета! Она знала это так же точно, как и собственную роль в этом несчастье.