Греховный рыцарь
Шрифт:
Я должна в это верить.
Я продолжаю двигаться в такт музыке, но не свожу глаз с девушек, находящихся подо мной, слежу за каждым их движением.
То, как они работают своими телами, так чувственно и соблазнительно. Я могу только надеяться, что у меня есть хоть капля того, что удается им.
Конечно, я знаю, что мужчины смотрят на меня, хотят меня. Но это не может быть на том уровне, на котором они желают этих женщин.
Я с трепетом наблюдаю за тем, как они завершают свои номера, сводя толпу с ума, когда они начинают снимать
Может, я и не хотела бы обнажаться перед толпой возбужденных мужчин, но, черт возьми, мне нужна их уверенность. Они могут сделать все, что угодно, буквально все, и быть сексуальными.
Стриптизеры, танцовщицы, в общем, имеют плохую репутацию.
Честно говоря, когда я впервые узнала, чем занимается моя сестра, чтобы сохранить крышу над головой, мне было стыдно. Стыдно. Мысль о том, что она позволяет мужчинам использовать ее подобным образом, была мне неприятна. Но я считала так только потому, что так нас заставляет думать общество.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я начала видеть другую сторону всего этого.
Во-первых, моя сестра чертовски много работает. И не тогда, когда она действительно работает. Но часы тренировок и практики, которые она тратила на совершенствование своих программ и движений, были просто невероятными. И по мере того, как она совершенствовалась и становилась сильнее физически благодаря всем этим тренировкам, ее уверенность в себе росла.
Ладно, она никогда не была такой застенчивой и сдержанной, как я. Она была одной из самых популярных девушек в школе. Но даже несмотря на это, я наблюдала, как она растет в уверенности в себе и становится той женщиной, которой она является сегодня благодаря этой работе.
И она вовсе не дурочка, даже близко нет. Она умная, веселая, заботливая и верная.
И что, если она решила раздеться перед мужчинами и использовать то, что дал ей Бог, чтобы ее семья могла есть? Что, черт возьми, в этом плохого?
Почему это не может быть освобождающим, вдохновляющим и сексуальным?
Вытряхнув эти мысли из головы, я вспоминаю, что должна делать — не то чтобы кто-то в здравом уме смотрел на меня сейчас, когда эти женщины рвут сцену и заставляют каждого натурала — может быть, даже нескольких геев — кончать в штаны от чувственности, которую они излучают. Я знаю, что я натурал, но, черт побери, если они не заставляют меня немного разгорячиться.
Вдохновленная ими, я добавляю немного больше дерзости в свои движения, принимаю свою внутреннюю лисицу и устраиваю лучшее шоу в своей жизни, представляя, как на меня смотрят все эти взгляды.
Мое сердце колотится, а грудь вздымается, когда я представляю себя на сцене. Здесь жарко, чертовски жарко, и моя кожа блестит не только от мерцающих брызг, которыми я покрыта, но и от блеска пота. Как бы мне это ни нравилось, я не могу дождаться, когда попаду под холодный душ.
С распущенными волосами, прилипшими к шее, я продолжаю двигаться,
Сет девушек подходит к концу, и свет снова начинает метаться по колоссальному пространству вокруг меня, позволяя мне видеть толпу.
Укол адреналина проносится сквозь меня при виде всех мужчин. Как и было предсказано, все они наблюдают за сценой. Я не нахожу ни одного, кто бы смотрел вверх, на меня и трех других девушек, подвешенных в клетках на стальных стропилах над нами.
Я понимаю, они намного лучше нас. Я бы тоже наблюдала за ними, если бы была клиентом.
Я снова ослеплена светом и кручусь на другой стороне клетки.
Обхватив пальцами прутья, я откидываю голову назад и соблазнительно кручу бедрами, а когда я встаю, свет падает. Как только я смотрю вниз, сердце подскакивает к горлу. Потому что на меня смотрит один человек, и это последний, кого я ожидала увидеть, но в то же время — это единственная пара глаз, в которых я хочу потерять себя.
11
АЛЕКС
Как только она замечает меня, воздух между нами становится электрическим. Он такой чертовски горячий, что, клянусь, обжигает меня.
Клуб, музыка, люди — все это отходит на второй план, пока она пытается двигаться.
Ее глаза расширены, губы приоткрыты, и я подозреваю, что единственное, чего она хочет, — это бежать.
Но она не может. Она застряла. И, черт возьми, если я не хочу быть запертым в этой клетке вместе с ней.
Образ того, как я трахаю ее о прутья, пока все смотрят снизу, заполняет мое сознание и заставляет мой член мгновенно затвердеть.
Блядь. Это было бы так охренительно, если бы все здесь видели, что она принадлежит мне.
Я еще раз крепко хватаюсь за перила.
— Пойду отлить, — говорит Ант, хлопая меня по спине, когда исчезает.
Я не свожу глаз с моей лисицы, но чувствую, как остальные отходят в сторону, предпочитая пойти и найти место, где можно присесть, раз уж главное шоу закончилось. Или, по крайней мере, я так думаю. Музыка и освещение давно сменились, но я не удосужился посмотреть.
Зачем мне это, если она прямо здесь?
— Ты ее знаешь? — раздается незнакомый голос рядом со мной.
С неохотой я перевожу взгляд с моей лисицы на парня, стоящего рядом со мной. Он старше меня, вероятно, ровесник моего отца. Он одет в дизайнерский костюм. Если бы я не знал, что у него есть деньги, то его бриллиантовые запонки и винтажный Rolex навели бы меня на мысль.
Я понятия не имею, итальянец ли он. Я не узнаю его, но что-то подсказывает мне, что если он не Мариано, то один из их контактов. А это значит, что он, скорее всего, точно знает, кто я.
Как только он переводит взгляд на мою лисицу, по моим венам пробегает тревога.