Греховный рыцарь
Шрифт:
— Меня не интересуют мужчины на улице.
Слава богу. Я знаю, в каком районе ты живешь.
— Трудно понять, каковы их намерения. Здесь я не знаю…, — задумчиво говорит она. — Наверное, здесь я другой человек. Я могу избавиться от застенчивости и принять свою внутреннюю богиню.
Мой член упирается в ширинку, пока она продолжает дразнить меня легкими прикосновениями к своему телу.
Моя рука движется по собственной воле, поглаживая мой член через брюки, а мой взгляд мечется между ее пальцами
Мой следующий вопрос не должен быть задан здесь. Правда, я знаю ответ. Думаю, я всегда знал его, но мне нужно его услышать.
Грешник: Ты девственница?
Ее улыбка — сплошная сладость, но ее действия, когда она щиплет сосок через ткань бюстгальтера, — нечто иное.
— Да.
Подстегиваемый, я продолжаю расстегивать ширинку и стягивать брюки и боксеры на бедрах.
Я ничего не могу с собой поделать.
Это она. Она делает со мной то, чего не делала ни одна другая женщина.
Я обхватываю себя руками, стону от облегчения, но этого недостаточно.
Грешник: Кто-нибудь прикасался к тебе, Лисичка?
Она задыхается от моего вопроса, ее глаза темнеют, а румянец распространяется на грудь.
Даже если она солжет, я уже знаю ответ.
— Только один человек.
Грешник: Кто-то важный?
— Сейчас единственный важный человек в моей жизни — это ты. — Я знаю, что это фраза и что она просто играет в игру, но, черт возьми, это больно.
Грешник: Можешь рассказать мне. Я не против поделиться.
Огромная, блядь, ложь. С любой другой женщиной или мужчиной, если честно, я бы поделился в мгновение ока. Но моя лисичка? Без шансов, блядь.
Если я добьюсь своего, ни один человек на этой планете никогда не получит шанс быть с ней таким, каким был я. Как я этого хочу.
Она смотрит в камеру, ее глаза впиваются в мои.
Это чертовски нервирует.
Она не видит меня — я знаю, что не видит, — но связь, которую я чувствую с ней, все равно искрится через экран.
— Как насчет того, чтобы сосредоточиться на том, почему мы здесь, — наконец говорит она. — Расскажи мне, что ты делаешь прямо сейчас.
Ее тяжелые ресницы бьются о скулы, и она наклоняет голову в сторону.
Мой член подрагивает в моей руке. Не думаю, что я когда-либо так сильно возбуждался, если в комнате не было кого-то еще.
Сила, которой она обладает…
Черт, она хороша.
— Или, если ты немного стесняешься, скажи мне, что бы ты хотел, чтобы я сделала.
Она улыбается. Так мило и невинно. Но я знаю правду.
Образ ее раздвинутых для меня ног, ее розовой красивой киски прямо там, чтобы взять, подстегивает меня.
Грешник:
Она прикусывает нижнюю губу. Я хочу верить в ее застенчивость, в то, что она немного нерешительна с новым клиентом.
Гнев пульсирует прямо под поверхностью. Сейчас я могу быть любым мужчиной на планете. А она вот-вот…
— Черт, — простонал я, когда она оттянула кружевную чашечку лифчика вниз, показывая мне эти розовощекие бутоны.
Но они не твердые. Не такие, как были у меня утром. И это осознание посылает мне облегчение.
Грешник: Ты прекрасна.
Ее румянец снова поднимается.
Грешник: Я так хочу тебя.
— Ты играешь с собой?
— Да, блядь, — хмыкаю я, работая над собой все сильнее и быстрее. Я почти наказываю себя за это. За то, что так возбудился, наблюдая за ней, за то, что ненавижу то, что она делает. У меня нет права судить о ее жизни. Ей позволено делать все, что она хочет, за деньги и без осуждения.
Я такой гребаный лицемер.
Грешник: Да.
Это все, что я могу сделать, моя рука дрожит от разрядки, а яйца начинают подтягиваться.
— Продолжай гладить свой член, — мурлычет она, ее голос похож на жидкий грех и бьет прямо туда, куда мне больше всего нужно.
Ее руки перемещаются на грудь, щиплют соски и позволяют вырваться маленьким стонам.
Они фальшивые. Они совсем не похожи на те звуки, которые она издает, когда действительно возбуждена.
Это еще одно напоминание о том, что девушка на экране — это не та девушка, которая была в моей постели.
— Вот так, — подбадривает она. — Ты такой плохой мальчик. Мне это нравится.
— Ох, блядь. Блядь, — рявкаю я, проливая всю жидкость на руку, пока она не капает на мои черные брюки.
Просто охренительно.
Грешник: Черт, это было здорово.
Широкая улыбка украшает ее губы, когда я подтверждаю, что она сделала свою работу.
Грешник: Спасибо.
Она усмехается: «Всегда пожалуйста. Я бы с удовольствием повторила это когда-нибудь. Было весело поболтать с тобой.»
Я не успеваю ответить, потому что экран пустеет и появляется всплывающее окно с вопросом, хочу ли я еще времени. За определенную цену, разумеется.
Кайф, который я испытывал, тут же исчезает, а нахлынувший гнев берет верх.
— Черт, — рычу я, размахивая рукой так, что мой сжатый кулак ударяется о стену.
Это была моя девочка.
Моя гребаная девочка.
И мне это нравилось. Она была такой чертовски красивой, такой уверенной, сексуальной. Она, блядь, владела им. Я никогда не кончал так сильно один в ванной.