Гремучий Коктейль - 1
Шрифт:
— «А рефлексы я куда дену, а?», — резонно заметил я.
— «В задницу засунь! Речь идет не о твоей жалкой жизни, а о моем буду… ой!», — и даймон почему-то замолчала.
— Вы бы, ваше благородие, пальцем бы показа… — начал, наконец-то, говорить недовольный Андрей, но я уже выхватывал револьвер снова, наводя на него. Ну, почти. Выстрел сбивает в прыжке на этого самого Андрея еще одного гоблина, точнее, гоблиншу с мелкими висячими сиськами и длинным острым камнем в руках. Слышу гнусавый тонкий вопль, оборачиваюсь, вижу, как по седлу моей лошади проворно карабкается еще одна зеленая дрянь. Банально хватаю тварюшку сзади за шею, кривлюсь, получив удар камнем по ребрам, активирую
— От тебе и на… — выдает Ян, глядя на меня круглыми глазами.
Пожимаю плечами. Рефлексы, что уж.
— Вы, ваше благородие, знатным ревнецом станете… — бурчит Андрей, — Если не пристрелит никто. Где ж такому обучают?
— В деревне, — ухмыляюсь я, — Как и езде без седла.
— Мда… — незатыкавшийся ранее Ян лишь крутит головой.
Едем дальше. Особого подвига я не совершил, никакого не совершил. Гоблины считаются одними из самых частых и самых безобидных «гостей». Слабые, трусливые, многочисленные, они представляют небольшую угрозу для готового дать отпор человека. Правда, взять с них нечего.
— В смысле взять? — делаю стойку я, погасивший Резонансом еще один еле живой портал.
— Ну… — Ян непонимающе хлопает глазами, но тут ему на помощь приходит Андрей с вопросом «А что ваше благородие вообще понимает?».
Моё — не понимает ничего. Я тупая благородная аристократа из деревни с разумной чернокнигой. Признаюсь чистосердечно, под фырканье подслушивающей даймона, другими словами, конечно. Нет, ну а что? Первокурснику можно, мы проучились-то копейки!
Вот тут эти два достойных воина нашли себе развлечение наставлять совсем зеленого парня на путь истинный, что мной и было с благодарностью воспринимаемо до самой середины ночи. Там уже у меня голова опухла от недосыпа совершенно, у вояк кончилась вода во флягах, так что двигали дальше молча. Перерыв на поспать полагался только на рассвете, а вот ночью, когда свечение порталов особенно хорошо было видно, надо было работать.
Мы и работали. Егеря учили меня уму-разуму, объясняя жизнь и быт ревнителей с другой стороны монеты, а я лишь вставал в позу дедушки Ленина у светящихся окон порталов с вытянутой в руке книгой, трепещущей страницами, схлопывая гадские проявления. Пару раз пришлось отвлекаться на помощь параллельно двигающимся тройкам, натыкающимся на тварей, но в таком случае меня оставляли на маршруте — автоматов егерей с излишком хватало расправиться с живностью.
По ходу разговора я узнал следующее:
Ревнители являются не просто защитниками, как их старается выставить цивилизованное общество, они медиаторы между простолюдинами, волшебниками и аристократами. С волшебниками интереснее всего. Для чего человечеству нужны маги? Правильно, для алхимии и маготехники. Лекарства, тоники, снадобья, эликсиры. Большая часть из представляет из себя комбинацию эссенций, вытягиваемых магами из разной материи. Органика, неорганика, мировая, иномировая… не суть важно. Важно то, что части тел вторженцев и их органы вполне могут быть насыщены нужными и редкими эссенциями. Волшебники-властелины башен, честно покупают такие ресурсы.
Прямо как в фэнтези да? Но тут есть еще и добавочный элемент! Далеко не все монстры, лезущие из порталов, являются дикими и хищными созданиями. Часть из них разумны, обладают оружием и прочим имуществом. Которое ревнителю совершенно незазорно
По самим нестыковочкам, замеченным мной в академии, тоже наступило прояснение. Почему здоровенные лбы и кобылы аж восемнадцатилетнего (а то и старше!) возраста такие… неподготовленные?
Ответ оказался прост и понятен — потому что их не готовят. Физические упражнения бывают, не более. Всё остальное должно быть завязано на чернокнигу для выработки правильных реакций, а самим гримуаром можно учиться владеть только когда энергетическая система человека станет готовой к упражнениям. Вот и нежат аристократы своих чад, учат лишь тому, что должен знать каждый достойный дон или донья. Так что я со своими рефлексами, доставшимися вместе со знаниями от лорда, вполне могу оказаться в большом пролёте.
Придётся много упражняться…
На постой остановились у реки, группками по 10–15 студентов, которых взяли в кольцо охраняющие нас егеря. Некоторые из них были мне знакомы, к примеру, баронесса, но здороваться и подходить не стал. Очень болела жопа и ляжки с непривычки от езды на лошади, да и рука с ребрами ныли. Констанин, запыленный и чумазый как сволочь, приволок седло, которое для него сняли с лошади, чуть не отдав концы в процессе, а затем сел, опершись о него спиной и выпав из реальности. К нему под бок притулилась мелкая Пиата, тут же начавшая с чем-то возиться, прямо как деловая мышь. Заметив мой взгляд, мелкая блондинка злодейски ухмыльнулась.
Хорошая девчонка, очень. Первым делом на перроне она что-то застенчиво пропищала на ухо хозяину, а услышав от него неохотный ответ «Друг… наверное», тут же обокрала Азова на пару рублей так, что он даже не заметил. Сунув большую часть вытащенных денег назад ему в карман, эта притворщица и пройдоха куда-то смылась, чтобы вернуться буквально через несколько минут. С чебуреками. Сочными, вкусными, горячими. А затем, что меня дополнительно восхитило, разделила их на три неравные части: мне досталось с пяток, Косте два, а сама она, ни грамма не стесняясь окружающих нас аристократов, проворно сгрызла свой. Блондин ни грамма не возражал, целиком поглощенный собственными переживаниями.
Сисек нет, сама на вид то ли девочка, то ли видень… кукла, а на что купить мужика уже знает прекрасно. Жаль только, что настолько красивая, слишком заметна. Вон бедная наша Ария постоянно стреляет на служанку глазами. Нет, баронесса фон Аркендорф личность яркая, красотой и природой не обижена ни разу и ни в одном месте, но дух от нее у меня, старого циника, ни разу не захватывает. Я из другого мира, там женщины возвели искусство макияжа и фотошопа на такие высоты, что Ария бы от передоза никотина в уголке ножки бы откинула, закурилась бы насмерть. А вот Пиата — нечеловечески красива.