Гремучий Коктейль 7
Шрифт:
Матч между «Бульдогами Чикаго» и «Дикими котами», открывающий для Сердечника эру жестокого, но крайне зрелищного спорта, всё-таки произошёл по расписанию.
— Кейн? — с огромным сомнением проговорила моя жена, разглядывающая происходящее на поле в небольшой бинокль, — По-твоему, это спорт? Они просто хотят переломать друг друга…
— Пока еще не хотят, — окинув взглядом бодро идущий мяч, в ходе которого «коты» уже дважды забили «собакам», заочно считавшим себя победителями, — Пока это только разогрев. Но да, милая, это не просто спорт. Это будет самым популярным видом спорта в мире.
Люди любят насилие, уж если не применять по отношению к другим, то смотреть — уж точно. Зрелище сталкивающихся силовых доспехов, отлетающие детали, злые хриплые крики игроков, устремляющихся в новый бой, хромающих, размахивающих заклинившими руками, это всё медленно и верно приводило зрителей в состояние между восторгом и исступлением. Шок, удивление и непонимание быстро ушли после первой замены, когда одного из команды «котов» буквально выковыряли из разбитого и погнутого доспеха, но при этом целым и почти неокровавленным.
Следующего выбывшего встречали слаженным ором поддержки, ставшего сигналом к началу горячечного восторга, овладевшего толпой. Разгоряченные игроки, слыша поддерживающий рёв, тоже постепенно теряли контроль, из-за чего приходилось гасить натуральные драки, выбрасывая на поле сидящих на замене, но наблюдатели этого конфликта начали мстить друг другу уже игровыми методами, сбивая с ног то одного, то другого.
Даже меня это зрелище захватило. Я видел нечто похожее на Земле, оно называлось «регби», только вот гритбол от него отличался как гигантский медведь от умильного чау-чау. Грохот, звон, удары, способные убить быка, всё это выводило гритбол в высшую лигу зрелищности! На Земле бы половина устроителей подобных шоу продало бы за него душу, а вторую половину пристрелили бы, толкаясь в очереди на продажу!
Совершенный успех. Настолько, что я вижу, как Истинные из лож посылают своих представителей к операторам эфирозаписи для того, чтобы договориться о покупке копии записи, чем скорее, тем лучше. Да и простолюдины, мягко говоря, впечатлены по самое небалуйся, возле выходов, куда уковыляли игроки, настоящая толкучка.
— Варварство! — хором поставили диагноз Кристина и Пиата, стоящие около меня.
— Фу! — неожиданно бодро соврала Дайхард-младшая, явно пребывающая в полном восторге от увиденного.
Через три часа, проводив всех своих назад в особняк, я соловьем разливался на очередной пресс-конференции, рассказывая о сроках, методах тренировок, ценах на экипировку и прочем, что должно было сжато предоставить заинтересованным лицам информацию о гритболе. Нанятые люди из мэрии, отрабатывая гонорары, предоставляли сухие и неинтересные выжимки. Мы всячески намекали желающим услышать, что даже один аристократ сможет нанять, обучить и подготовить свою команду, которая мало того, что принесет ему потом деньги и славу, так еще будет считаться дополнительной дружиной, переоценить которую в наше неспокойное время просто нельзя.
Наверное, в этот момент меня вспомнили добрым словом все китайские производители дешевых доспехов.
К концу конференции в дверях нарисовался чуть ли не целый отряд сурово выглядящих полицейских, возглавляемый старшим инспектором
Полиция прибыла взять у меня показания о случившемся в Майами, и этот момент пока стоило от широкой общественности уберечь. Показания необходимо было внести в общее расследование, затем предоставить дело на суд Герцогов, и только после этого обнародовать, и то, когда станет ясно, что делать с индейцами. Последние, получив такой сокрушительный удар по своему командованию, пока пытались оправиться, а Герцоги по этому поводу имели все основания беспокоиться. Всё-таки, коренного населения нельзя сказать, что было мало.
Здесь меня и попытались подставить.
— Господа, вы куда-то спешите? — поинтересовался я у полицейских, спешно собирающих только что написанные бумаги.
— Да, ваше сиятельство, нас ждёт спецпоезд, — сухо отозвался инспектор, имя которого я забыл сразу после того, как он представился несколькими часами ранее, — Вынуждены откланяться.
— А я вынужден просить вас задержаться, иначе на поезд прибудут только урны с вашим прахом! — встал я с места, — Решили пошутить со мной, господа?
— Чт… — заикнулся один, продолжая движение к двери.
— Опросные листы к осмотру, немедленно! — тут уже пришлось не просто рыкнуть, а и молнии по шевелюре пустить, — Стенографию — немедленно!
— Вы понимаете, что делаете?! — раздулся инспектор, краснея, — Вы угрожаете представителям страны!
— Я буквально на днях казнил вашего короля, — скривился я при виде пытающихся лапать оружие людей, — Думаете, за вас с меня хотя бы спросят? Не с этими вашими почеркушками, господа! На стол их, живо! Повторять не буду!
Хорошо, когда есть репутация. Мне даже не пришлось доставать оружие.
Бумаги, которые, по процедуре, обязательно должны были (по закону) пройти мою вычитку, а также получить подпись и печать, выставляли допрос меня как обвиняемого, косвенно признающего свою вину за неспровоцированное нападение на государственных чиновников. То есть, Кадархиаллу. Синдикатовцы были указаны «неустановленными лицами», а общая картина от этих «показаний» могла трактоваться очень вольно. Намного вольнее того, о чем мы говорили с Герцогом Дарквиллом, согласовываясь приход этой инспекции.
— Красиво написано, господа смертники. Оружие вон в тот угол кидайте, затем, будьте добры, воспользуйтесь наручниками, чтобы заковать друг другу руки. Мне нужно связаться с одним из Герцогов по поводу ваших художеств, так что, будьте добры подчиниться.
Кто бы не отдавал (или не передавал) приказ этому старшему инспектору, он выбрал человека, который понимал последствия провала своей авантюры, так американец, вместо того чтобы подчиниться, выхватил свой полуавтоматический пистолет и навел его на меня. Даже выстрелил четыре раза, пока я неторопливо к нему шёл, предупреждающе поглядывая на остальных. Такое смешное количество выстрелов перезаряженная защита вынесла без малейшего напряжения, а затем была короткая тонкая молния и глухой вскрик падающего на пол человека.