«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего
Шрифт:
— Хорошо, коли так, — согласился барон. — Так что вы говорили по поводу их настроений?
Капитан продолжил свой доклад:
— Большая часть враждебности к нам не проявляет, но она же и наименее ценна с точки зрения получения интересующих нас сведений. В основном это крестьяне из глухих деревень с окраин империи. Меньшая часть, во главе с самим лейтенантом, допускает сотрудничество с определенными оговорками. И только четверо, в том числе второй офицер младший лейтенант Мирошников, настроены довольно враждебно и на сотрудничество вряд ли пойдут.
— А
— Возможно, такие есть, но пока они ничем себя не проявляют. В основном там молодые люди, сформировавшиеся уже после падения монархии, а пропаганда победившего режима представляла жизнь в нынешней России как сплошное угнетение рабочих и крестьян правящими классами. Вот они пока и опасаются, стараются держаться вместе, нам не доверяют.
— Ничего, — усмехнулся барон, — постепенно разберутся, а мы им в этом поможем и в доверие войдем. Кто из них всех представляет наибольший интерес?
— Безусловно, оба офицера, особенно лейтенант Иванов…
— Почему именно он?
— Весьма смышленый, хотя еще и очень молодой. Неплохо образован, окончил десять классов средней школы, это что-то вроде нашей классической гимназии. Имеет опыт управления танковым подразделением в бою. Награжден орденом, у подчиненных пользуется авторитетом…
— Военное училище?
— Всего полгода обучения в военное время. Командир танка, потом командир танкового взвода.
— Понятно. Кто еще?
— Механики-водители. Один из них почти три года воевал, до этого работал на производстве этих машин, поэтому особо ценен. Радисты. К сожалению, совсем молодые люди с минимумом опыта, толку от них будет немного, но все-таки.
Засидевшийся за столом подполковник отложил бумаги, поднялся, жестом прервал попытку подчиненного встать вслед за начальством.
— Вы хорошо поработали, капитан. Столько сведений и за столь короткое время. Поручаю вам продолжить разработку. Найдите в Харбине две пишущие машинки…
— Простите, Ваше высокоблагородие, но я не уверен, что в Харбине есть хоть одна, — осмелился прервать начальство капитан.
— Найдите где хотите. Хоть из Петербурга выписывайте, но чтобы через неделю они были здесь!
— Слушаюсь!
Леруа вытянулся, демонстрируя почтение к начальству.
— Представляете, какие люди будут эти доклады читать?! Не наши же каракули им разбирать. Да, вот еще, к этим машинкам найдите двух барышень поинтереснее.
— Из тех, что…
— Ни в коем случае! Наоборот, приличных подберите, из хороших, обеспеченных семей. Пусть барышни поработают с офицерами, растопят, так сказать, лед недоверия.
— Барышень инструктировать?
— Нет, пожалуй, не надо. Пусть все идет естественным путем. Сами говорите, люди там молодые, кровь играет.
— А если мамзели начнут нос воротить?
— От таких-то героев? Девицы наши, романов начитавшиеся, на рассказы о мужских подвигах весьма падки. Не думаю, что с этим
— Нам бы парусины для укрытия танков от песка и посторонних глаз. Вы уж посодействуйте, а то на наших интендантов надежды мало.
— Хорошо, будет вам парусина. Ступайте, капитан.
Леруа отправился на поиски новомодной канцелярской техники и обслуживающего персонала к ней, а начальник первого отдела, разобрав принесенные капитаном бумаги, опять углубился в них. В этот раз он читал не спеша, вдумчиво, отыскивая возможные нестыковки и пытаясь решить, как лучше использовать представившиеся возможности. Перспективы открывались широчайшие, только бы шею на них не свернуть.
После всех начальственных визитов казалось, что про потомков на некоторое время забыли. Отправив оружие потомков и сопровождающие его бумаги в заоблачные дали высоких петербургских кабинетов, местное начальство замерло в ожидании решения вышестоящих инстанций. Между тем повседневная жизнь танкистов и саперной роты поручика Петрова вошла в привычную колею, но тут подоспела дальняя фуражировка.
Из ближайших к Годзяданю деревень местные солдаты и разгружавшиеся на станции части уже давно выгребли все продовольствие, а солому и стебли гаоляна растащили на корм лошадям. За продовольствие, правда, платили, но китайцам бумажные российские деньги были ни к чему. Побросав свои фанзы, они навьючили на себя немудреное имущество и ушли. А солдатские желудки продолжали требовать чумизы и гаоляна, только поблизости взять их было уже негде, пришлось снаряжать дальнюю экспедицию. Командовать фуражировкой выпало прапорщику Щербакову. Петров выделил ему полтора десятка солдат и шесть подвод.
— Чего такой грустный?
Прапорщик и в самом деле был не весел.
— Да Чансолин, чтоб его, говорят, в последнее время силу набрал, на воинские команды нападать начал. А нас идет всего пятнадцать штыков, и идем не знаем куда.
Куда идти за фуражом, действительно представляли плохо, куда-то в направлении Гирина. Русских войск в этом районе не было, китайцы остались на местах, а интенданты добраться еще не успели. Следовательно, там должны были быть значительные запасы фуража. Вот только хунхузы… И карт района фуражировки не было никаких. Нет, в штабах какие-то были, да и те слишком мелкого масштаба, неточные и в огромном дефиците.
— Пулемет с собой возьмите.
Эта идея в голову Сергея пришла внезапно. Это в сорок пятом пулемет — привычное оружие, наличие которого в пехотном подразделении подразумевалось само собой разумеющимся, а в девятьсот пятом непривычное автоматическое оружие — грозная сила, само наличие которой вполне могло отпугнуть местных бандитов. Жаль, что пехотный ДП генералы увезли, но танковых-то в наличии целых пять штук. Поначалу загоревшийся прапорщик быстро сник.
— Пулемет — это, конечно, хорошо, только он ведь сам по себе не стреляет, к нему пулеметчики нужны.