Греши и страдай
Шрифт:
Он принял мои, как я принял его. И взамен он дал мне то, на что никто другой не был способен.
Он вернул мне мою жизнь — лучшую жизнь.
— Он собирается изменить то, что влечет за собой наше будущее.
— Что это значит?
Затащив Клео в гостиную, я вдохнул запах алкоголя.
— Узнаешь.
И я был прав.
В тот момент, когда мы появились, Уоллстрит заметил меня. Его голос загремел над всеми.
— Ах, вот ты где!
Клео напряглась, не позволяя мне высвободить свои пальцы из ее хватки. Смеясь себе под нос, я сказал:
—
Ее глаза расширились.
— Что должно произойти?
Я освободился из ладони Клео, затем провел большим пальцем по ее щеке.
— Что должно.
Оставив ее с широко открытыми глазами и в полной растерянности, я прошел по полу и встал рядом с мужчиной, который сделал для меня больше, чем любой другой отец сделал бы для своего сына. Рубикс разрушил этот титул, но Уоллстрит восстановил.
Сухой, как бумага, рукой он сжал мое плечо.
— Стой здесь, Килл. Мы должны сделать объявление.
Вот оно.
Я ухмыльнулся.
— Конечно.
Кто-то передал мне пива, и я ждал, пока вызванный Грассхоппер встанет с другой стороны Уоллстрита. Его глаза встретились с моими. Он коротко кивнул головой.
Я приподнял стакан. С каждым ударом сердца я чувствовал себя легче... как будто это моя настоящая свобода. В тот день, когда я вышел из тюрьмы, я оставил уроки ради стажировки, но сегодня был мой выпускной.
Мне не было грустно.
Я был чертовски рад.
Как только мы оказались на месте, Уоллстрит обратился к своему Клубу.
— Как вы все знаете, я заручился поддержкой Килла, чтобы вывести вас, ребята, от искушения к свету.
Некоторые мужчины засмеялись.
Клео подошла ближе.
— Киллиан сделал все, о чем я когда-либо просил, с абсолютной точностью и преданностью. Я не мог и мечтать о лучшем исполняющем обязанности президента и всегда буду перед ним в долгу.
Было поднято несколько кружек пива; по залу пронеслось согласие.
Призвав к тишине, Уоллстрит продолжил:
— Мы все согласны с тем, что без Килла мир и богатство, которыми пользуются наши члены, были бы невозможны. Мы также можем согласиться с тем, что Килл — это больше, чем просто исполняющий обязанности президента; он сыграл основополагающую роль в спасении людей, не входящих в наше братство. Он взялся за мои поиски и преуспел в этом.
— Вот, вот!
— Черт возьми!
Братья смеялись и аплодировали.
— Да здравствует «Чистая порочность»!
Я поднял руку.
— Достаточно. У меня и так достаточно большое эго.
Уоллстрит усмехнулся.
— У тебя никогда не было эго.
Обратив свое внимание на Грассхоппера, он оглядел толпу
— Все это вы знаете. Мне не нужно говорить вам, какой великий человек Килл. Однако вы можете не знать, что Хоппер — мой биологический сын.
В комнате внезапно пропала атмосфера праздника, она с визгом остановилась. Мужчины застыли с бутылками у губ; женщины замерли.
Несмотря на все наши
Точная последовательность передачи руководства не была запланирована, потому что будущее очень быстро могло измениться. Так много переменных могло пойти не так. Я мог погибнуть, пытаясь приручить Клуб, а он, возможно, никогда не получил бы досрочного помилования.
Жизнь странным образом меняла тщательно продуманные планы.
Но это было неписаное правило: даже если «Чистая порочность» была моей — она всегда была заимствованной, а не постоянной. В конечном счете, это была концепция Уоллстрита и всегда будет его.
Я взглянул в сторону Клео. Ее челюсть была сжата, глаза прикованы к человеку, который дал мне навыки, необходимые не только для выживания, но и для идеальной мести.
Для финала, давшего мне покой.
Уоллстрит продолжил.
— Это правда. Еще в юности я встретил женщину, которая оказалась любовью всей моей долбаной жизни. К сожалению, в то время я был слишком глуп, чтобы это понять, и только после ее смерти узнал, что у меня есть сын, — он гордо улыбнулся Хопперу.
— Джаред зарекомендовал себя таким же надежным и трудолюбивым. Он превзошел все ожидания и работал под руководством Килла с изяществом, подобающим любому вице-президенту. Они действительно братья во всех смыслах этого слова, и я так счастлив сказать, что удостоился двух замечательных сыновей.
Дерьмо.
Мое сердце сжалось.
Уоллстрит обнял меня за плечи.
— Меня не волнует, что ты не моя родная кровь, Килл. Меня не волнует, что нет законного документа, говорящего о том, что ты мой сын. Насколько мне известно, я твой отец, а Хоппер — твой брат, — обняв Грассхоппера, он усмехнулся.
— Вы моя семья. Я не мог бы выбрать более достойных мужчин.
Его голубые глаза вспыхнули внезапной силой.
— Я никогда не буду сбрасывать со счетов то, что ты сделал для меня, и никогда не забуду твою преданность, Килл. Я знаю, что говорю от имени всех, что ты навсегда останешься одним из нас.
Я был взрослым мужчиной — гребаным президентом Клуба. Я убивал, пытал и лгал. Но от такой похвалы от человека, на которого я так долго равнялся, моя грудь сжалась от гордости.
Грассхоппер засмеялся, слегка ударив отца в живот.
— Хорошо, старина. Хватит тебе скотча. Ты охуенно сентиментален.
Клуб продолжал наблюдать, не прерывая наш странный, фантастический семейный момент.
Семейный.
Черт, у меня появилась новая семья.
Семья, которая приняла меня, которая понимала мое стремление и дорожила данными, с которыми я родился.