Грешница
Шрифт:
Челси поняла, что не осилит обязательной приятной улыбки в тот вечер, поэтому принесла свои извинения Дэмиену и Марии, которые хотели, чтобы она сопровождала их в оперу. Сославшись на головную боль, Челси весь день просидела у себя в комнатах.
Сердце ее буквально разбилось на тысячу мелких осколков, и она не желала, чтобы ее отчаянное состояние послужило предметом сплетен. Светские дамы никогда не демонстрируют чувств. Они улыбаются даже тогда, когда осколки их разбитого сердца сыплются к ногам.
Всеми силами стараясь привлечь к себе внимание Синджина, она была принуждена играть весьма опасную роль «признанной красавицы», звонко смеяться, флиртовать,
Несмотря на все старания, муж Челси покидал ее.
Все усилия пропали даром. И вот теперь ей хотелось лишь плакать, плакать и плакать.
К вечеру, однако, слезы вдруг кончились, ее знаменитый здравый смысл, унаследованный от отца, вернулся. Чуть успокоившись, Челси подумала, что, быть может, Синджин вынужден был уехать. Возможно, его решение об отъезде не было вызвано антипатией к ней.
Может статься, ей следует жить хотя бы для того, чтобы в один прекрасный день улыбнуться, с удовольствием встретить восход солнца, прокатиться на Туне.
Челси прерывисто вздохнула, но на душе у нее стало легче.
Синджина не было целый день, его дворецкий упаковывал чемоданы в спальне. Челси пообедала в одиночестве, волнения ее потихоньку улеглись. Она надеялась, что Синджин все-таки вернется вечером и она сможет хотя бы попрощаться с ним. «Как взрослая светская дама», — улыбнулась про себя Челси. Ну, а если он не вернется сегодня вечером, она намеревалась лечь спать в его постели — с тем чтобы, по крайней мере, представить себе его присутствие. Одно дело — прагматично, трезво принять его уход, согласиться с тем, чтоб их брак — полнейшая неудача. Но совсем другое дело — просто перестать любить его. И здесь рассудок тонет во всепоглощающем бешеном желании.
И ничего плохого не случится, если она поспит в его постели, — ведь это не изменит его решения.
Самое худшее, что может произойти, — Синджин вернется и прогонит ее. Но все равно, более одинокой, чем сейчас, Челси не будет. Если же Синджин не вернется, она проведет одинокую ночь, воображая, что он с ней, рядом. Будет ощущать знакомый запах его туалетной воды на подушках, смотреть на все те мелочи, которые напоминают о его присутствии — туфли, арапник, акварели, изображающие лошадей, портреты Бо, книги, бутылки с любимыми напитками, — весь этот беспорядок, окружавший ее, напоминал о Синджине.
После отплытия его в Тунис Челси не останется в Лондоне. У нее не было конкретного плана, лишь хаос эмоций царил в душе, но Челси подумывала о том, чтобы вернуться домой в Аиршир и зажить прежней жизнью.
Челси
Челси не в состоянии просто так взять и разлюбить его. И если бы за внешней сдержанностью Челси не скрывалась глубокая печаль, наверное, она уже давно превратилась бы в настоящую фурию из-за его раздражающей небрежности. Но искренняя сердечная боль за Синджина перевешивала все обиды и злость.
Челси улыбнулась, вспомнив первый день их знакомства, когда в Ньюмаркете Синджин открыл дверь своей кареты. Тогда он отказал ей, и все же ему трудно было подавить свою подсознательную чувственность, и это было заметно.
Сумерки сгустились, незаметно пришел вечер. Челси сидела у окна и смотрела в сад, а мысли ее витали возле мужа. Она думала о его порочной красоте, вспоминая великолепную улыбку, которая появлялась на его лице как бы исподтишка, сияющие глаза, даже в темноте, в которых всегда был вызов. Они представлялись ей чем-то вроде открытой двери в его мятежную душу, из которой исходило голубое сияние. Челси вспомнила, в какое трепетное возбуждение приводил ее лишь мимоходом брошенный взгляд Синджина, вспоминала его стройную мускулистую фигуру, руки, такие сильные при объятиях.., и ни с чем не сравнимое удовольствие любви, будто Синджин открывал ей двери к высшему наслаждению…
«Нет, нет, нельзя просто так покорно удалиться», — подумала Челси, когда сладкая волна воспоминаний нахлынула на нее, и чувства полились через край. Она хотела его, хотела, чтобы он любил ее, желала увидеться с ним до отъезда, этой же ночью, ощутить острую близость Синджина. Челси чувствовала себя заброшенной и несчастной и все еще была безумно влюблена — это тоже одна из причин ее острого желания. И Челси не требовалось, чтобы Синджин говорил ей о любви, ей не нужно затасканных фраз «вечно преданный тебе», «люблю безумно», ей только хотелось быть рядом.
Она была еще очень молода, влюблена, а Синджин покидал ее — быть может, навсегда.
Путешествовать по землям, кишащим разбойниками и грабителями, было небезопасно. Северная Африка, в которой правили военные династии, также представляла определенную опасность. Кроме того, власти Туниса наверняка не одобрят желание Синджина заняться куплей-продажей лошадей. Формально Регентство запрещало продажу лошадей иностранцам.
Буквально в какие-то секунды ночь приступом взяла город, окрасив сад в темно-серые тона. На высоких потолках в комнате Челси заплясали тени. Смутное предчувствие и тоска по Синджину вдруг обрели четкий образ, и Челси ощутила шквал возбуждения, как только план дальнейших действий возник у нее в голове. Нужно использовать последний, безумный шанс, это — как последний бросок костей, как безумный всплеск внутренних сил перед смертью. И, будучи неисправимой авантюристкой, Челси предчувствовала азарт, успех, возможность одержать победу, словно на скачках. Ум ее охватило лихорадочное возбуждение, с удвоенной энергией заработало воображение.