Грешница
Шрифт:
— Вечно любить нельзя, — отвечал Шерубен, ничуть не смутившись.
— Пари ваше — дуэль? — спросила Баккара.
— Совершенно так.
— Следовательно, условия должны быть равные. Станислав бывает у меня каждый день, и поэтому дом мой для вас тоже открыт.
Она бросила на него какой-то странный взгляд и, коварно улыбнувшись, сказала: «До свидания».
Затем коляска снова быстро понеслась, объехала лес и спустя час уже въезжала во двор дома графа Артова, в улицу Пепиньер.
Баккара
— Отсюда великолепный вид, — сказала она, смеясь.
— Да, в особенности хорош этот сад, при доме № 40.
— Это не тот ли дом, где живет Шерубен?
— Тот самый.
Баккара немного задумалась, затем обратилась к графу:
— Вы обещали повиноваться мне беспрекословно. Уступите мне это место на сегодняшнюю ночь.
Граф Артов хотел было возражать, но Баккара взглянула на него с упреком, и поэтому, пожав плечами, он согласился.
Она спросила чернил и перо. Граф усадил ее перед бюро в нижнем этаже беседки и затем скромно удалился.
Баккара писала:
«Маргарита! Оденьте малютку Сару сегодня в восемь часов и привезите ее в карете в улицу Пепиньер, в отель графа Артова; я жду».
Получив письмо от управляющего госпожи Маласси, маркиза немедленно поехала навестить больную.
Вдова лежала в постели и водила вокруг бессмысленными глазами. Она пристально взглянула на маркизу и, казалось, не узнала ее.
— Это я, друг мой, — сказала госпожа Ван-Гол трепетным голосом.
Вдова ничего не отвечала.
— Боже мой! что с нею? — обратилась маркиза к вошедшему Вантюру.
— Два часа тому назад госпожа Маласси приехала и была совершенно здорова; но когда я подал ей письмо, присланное по городской почте, она, прочитав лишь первые строки, вдруг вскрикнула и упала в обморок.
— Где это письмо?
— Придя в себя, госпожа Маласси бросила его в камин.
— Вы посылали за доктором?
— Да. Он сказал, что это прилив к мозгу, и пустил ей кровь. В пять часов обещал заехать.
Лицо вдовы было сине-багрового цвета и действительно выражало признаки удара.
Немного спустя явился доктор.
Маркиза начала осыпать его вопросами и узнала, что с госпожой Маласси случился апоплексический удар, вероятно, от сильного душевного потрясения, что, приди он пятью минутами позднее, она была бы уже покойницей.
— Я полагаю, что мы спасем ее, — сказал доктор, — хотя опасаюсь за ее рассудок. Ночь решит все, — прибавил он хладнокровно.
— Я останусь при ней эту ночь, — сказала маркиза прерывающимся голосом.
Она
«Друг мой! Я теперь у госпожи Маласси. Она опасно больна, так что я считаю нужным остаться всю ночь при ней. Заезжайте за мной завтра утром.
— Отошлите эту записку моему мужу, — обратилась она к Вантюру, — я останусь здесь.
— Дело идет великолепно, — пробормотал Вантюр, выходя, — все отлично играют свои роли: доктор неподражаем, вдова больна хоть куда, а я, кажется, добросовестно исполняю предписания господина Шерубена.
Мнимый доктор, тот самый, который лечил Фернана Роше у Тюркуазы, прописал лекарство и через десять минут уехал, дав советы маркизе, как обращаться с пациенткой.
Мадам Маласси в продолжение ночи неподражаемо играла свою роль.
Часов около десяти, когда маркиза осталась одна, она, наконец, услышала ровное и спокойное дыхание, доказавшее, что больная заснула.
Маркиза немного успокоилась и невольно начала думать о человеке, которого она любила втайне, из-за которого в продолжение одной ночи перенесла столько душевных страданий… И этот человек так близко от нее.
Она знала, что Шерубен живет в третьем этаже этого дома и что окна его выходят в сад. Она встала, чтобы посмотреть, есть ли свет в его окнах, т. е. дома ли он.
В одном окне действительно виднелся свет, который в то время, как маркиза смотрела, перешел в другое окно. Маркиза с трепетом следила за этим светом.
Человек, которого она любила, был так близко от нее, а между тем они были разделены навеки. Эта мысль чуть не доводила ее до помешательства.
Но вдруг свет, за которым она следила с таким волнением, исчез.
Спустя некоторое время сердце маркизы сильно забилось: ей показалось, что она слышит в саду приближающиеся шаги.
Неужели это Шерубен?.. Но нет, как может человек в одиннадцать часов ночи решиться прийти к вдове, женщине одинокой…
Но между тем маркиза ясно увидела человеческую тень, приближавшуюся к дверям флигеля, и затем услышала мужские шаги по лестнице.
Сердце ее судорожно сжалось, и она чуть не лишилась чувств.
Дверь в спальню отворилась. Вошел человек… Это был Шерубен. Он как будто в нерешительности остановился на пороге.
— Маркиза, — прошептал он, кланяясь, — простите меня и позвольте оправдаться в таком дерзком посещении.
Маркиза, бледная как полотно, не отвечала ни слова.
— Я сейчас только приехал домой и, узнав, что госпожа Маласси опасно заболела, решился, несмотря на позднее время, навестить ее. Я не встретил никого из прислуги и поэтому явился сюда так неожиданно.