Грешник
Шрифт:
– Почему мне не доложил?
– Не было команды.
Не было. Лариска была в списке тех, кого к Наташе допускали без дополнительных согласований. После серии долгих гудков Ларка все же соизволила взять трубку.
– Лариса, Наташа случайно не с тобой?
– Со мной? С чего бы? Нет, я, конечно, предлагала ей пожить у меня, но ты ж не позволил, да, Громов? Тебе ж самому Наташа была нужна. Ты ж у нас, блядь, рыцарь в сияющих доспехах! Как оно? Трахать после сына? Нравится?
Глеб заледенел. И воздух тоже будто застыл в его легких, мешая говорить.
– Какого хрена?
– Правду! И учти, я выполню все свои угрозы! Понял, Громов? Нину ты вместе с этой шлюхой не получишь!
– Что ты несешь?!
– Да пошел ты!
Лариска сбросила вызов. И сколько бы он потом ее ни набирал - не брала трубку. А Громов с ума сходил. Ведь Наташа тоже не отвечала. И он сорвался. Швырнул телефон о стену, так что тот разлетелся на части. Тут же опомнился. Идиот! Она ведь могла позвонить! А теперь что же...
– Дай свою трубу!
– рявкнул бойцу. Тот безропотно протянул ему свой смартфон. Глеб заменил карту и пошел в кабинет, на ходу снова набирая Наташу. Он уже примерно понимал, что произошло. Картинка в его голове вырисовывалась довольно четко. Ларка! Все пошло псу под хвост из-за этой гадины.
Громов упал в кресло и вывел изображение камер на экран компьютера. И... ничего! Кто-то отключил их и стер все записи. Глеб сглотнул. Скованное льдом сердце колотило в груди, причиняя нестерпимую боль, которую он игнорировал.
Наташа не смогла бы отключить камеры, хоть это и было не сложно. Она никогда этим не интересовалась, а значит... Значит, это сделал кто-то другой. Кто?
– Глеб Николаевич, вам плохо?
Глеб поднял взгляд на притихшего парня. Ему хотелось убивать. Убивать... В глотку зубами вцепиться и не отпускать - пока у этого урода не исчезнут все признаки жизни. Крови хотел. Наверное, в его глазах мелькнуло что-то такое. Парень отшатнулся. Даже шаг назад сделал.
– Как она вышла на улицу, ты тоже не засек?
– Из подъезда не выходили с коляской! Клянусь вам - я был на посту.
Громову хватило взгляда, чтобы понять - не врет. Он встал из-за стола, бросился в Наташкину комнату, которая теперь превратилась в детскую. Естественно, Наташа спала с ним, но в целях конспирации ее вещи все еще хранились в другой комнате.
– Все на месте, - бормотал Громов, шаря на полках.
– И коляска на балконе, - раздался виноватый голос за спиной.
Не глядя на охранника, Громов вернулся в прихожую, сунулся в валяющийся на тумбочке рюкзачок. Открыл его. Она даже кошелек не взяла... Не взяла. Или... или ей не дали?
Громов схватил телефон. Два гудка, и в трубке послышалось хриплое:
– Да?
– Матвей... Подтягивай наших ребят и дуйте ко мне. Срочно.
Потом Глеб частенько размышлял о том, как вообще не сдох в те самые первые, самые сложные дни. И как сам не убил кого-то? Того же парня, что упустил Наташу, или Лариску, которая ее довела. Это было настоящим испытанием для его стойкости. Смотреть в её змеиные злые глаза, слушать грязные обвинения и... ничего не предпринимать.
– Все сказала?
– А что, тебе мало?
– Да нет. Пожалуй, ты озвучила даже больше, чем следовало. Ну, и как? Ты теперь довольна? Теперь...
– Глеб наступал. Лариса сглотнула.
– Нет.
– Чем ты думала, когда вываливала это всё на Наташу? Чем ты, мать твою, думала? Я же тебя... если с ними хоть что-то случится... я же тебя... вот этими руками, Лара...
– Глеб поднял перед лицом огромные ладони и встряхнул.
– Ты мне угрожаешь?
– взвизгнула та.
– Да... Да! Ты разве этого не поняла? Я за свое, Лара, кому хочешь, хребет переломаю. И никто меня не остановит. И ничто... Тем более мерзкая ревнивая баба, которой на деле плевать на мораль. Ведь не в Наташе дело, правда? И даже не в Ниночке. Все проще. Всё, сука, намного проще. Ты ж за то, чтоб на Наташином месте оказаться, душу дьяволу бы продала. Да?
Она молчала. Только смотрела на него в страхе и вжималась в стену спиной. А он наступал. Хищный, дикий, неконтролируемый.
– Молись, чтобы я её нашел. Молись, слышишь?
Он в конечном итоге не сдержался. Ударил кулаком в стену. Прямо возле ее лица. Встряхнул ладонью. Боль в руке отрезвила, давая понять, что он все еще жив. И ушел.
А две недели спустя его выдержка подверглась новому испытанию. Раздался звонок в дверь. Глеб находился дома один. Пил водку - и не пьянел. Его поиски хоть и давали результат, но все двигалось с черепашьей скоростью. Они проверяли каждый вокзал, каждый аэропорт, и это был небыстрый процесс, даже учитывая доступ Громова ко всем возможным ресурсам поиска.
– Амир?
– моргнул он.
– Пригласишь войти? У нас...
– Каримов покосился на понурую дочь, - для тебя есть кое-какая информация.
Глеб отступил, распахивая дверь. Может быть, если бы в нем остались хоть какие-то чувства, он бы удивился такому визиту. В конце концов, Каримовы явились к нему в полном составе. Громов мазнул взглядом по Амиру-младшему, сидящему на руке матери и с интересом осматривающемуся по сторонам.
– Что-то случилось?
– Карина хочет тебе в чем-то признаться, - обращенный к дочери голос Амира упал на несколько градусов. Плечи девочки поникли. Голова опустилась. София перехватила ладонь мужа, с беспокойством поглядывая то на него самого, то на падчерицу. Было видно, что она переживает, но не оспаривает решения мужа. Да что, черт возьми, происходит?
– Это я помогла этой...
– Карина!
– рявкнул Амир.
– Это я помогла Наташе сбежать, - поправила себя девочка, стискивая руки в кулаки.
– Что?
– моргнул Глеб.
– Это я! Я! Что здесь непонятного?! Я ведь думала, что ты не хочешь меня...
– Карина бросила отчаянный взгляд на отца и снова уставилась в пол, роняя из глаз крупные соленые капли.
– Не хочешь, п-потому что я маленькая...
– она слизала с губ слезы и продолжила сбивчиво, а ведь Громов и так с трудом понимал, что она говорит, беспомощно глядя на хмурого отца девочки.
– Я первым делом по прилету к тебе помчалась. Хотела сделать сюрприз... Ведь мне уже исполнилось восемнадцать, и я думала... Я надеялась, что, может быть, ты меня хоть немного п-полюбишь... Я бы все для этого сделала...