Грешники в раю (Любить и беречь)
Шрифт:
– Энни, – пробормотал он, наслаждаясь, и обнял ее крепче.
Они поцеловались по-настоящему, потом отодвинулись, чтобы поглядеть друг на друга в счастливом изумлении. Он закрыл глаза, когда она дотронулась кончиками пальцев до его лица, проводя по линии бровей, скул, переносицы. Он прижал ее к твердому боку Молли, но та лениво двинулась, и они пошатнулись. Смеясь, они медленно поворачивались, пока не оказались рядом с деревянной скамьей, стоявшей вдоль стены. Кристи отшвырнул с дороги свой сюртук, и они уселись, не разжимая объятий.
– Я
– Я тоже хотела.
– Это было нехорошо.
– Тогда. – Ее пальцы ворошили его волосы. – Не теперь. О, Кристи, теперь это так хорошо!
Его руки проникли под ее шерстяное пальто и сомкнулись вокруг талии. Притянув ее к себе, он почувствовал ее груди. Ее губы были нежнее, чем бархатное платье. Вновь целуя ее, он раздвинул их кончиком языка и был вознагражден выражением удивления и наслаждения на ее лице. Она трепетала, он тоже. Она обхватила его лицо и поцеловала его, страстно, изо всех сил.
– Я этого не делала так давно, – сказала она ему дрожащим голосом. – Я боялась, что мне не понравится. – Улыбка расцвела на ее губах; она подалась вперед, к его губам, чтобы прошептать: – Как я могла так заблуждаться?
Он снова поцеловал ее долгим, опьяняющим поцелуем, ощущая себя юношей на первом свидании. Его руки под ее пальто, казалось, действовали сами по себе, а она не делала ничего, чтобы их остановить. Она закрыла глаза и издала мягкий мурлыкающий звук, он погладил ее груди, обхватил их, лаская соски большими пальцами. Потеряв рассудок, он стал расстегивать ей платье под кружевным воротником – пока понимание того, куда эти любовные ласки могут завести, не вернуло его на землю. Он засмеялся.
– Что мы делаем?
– Не знаю, но не останавливайся, – произнесла она глубоким воркующим голосом, который заставил кровь быстрее бежать по жилам.
Потребовалось все его самообладание, чтобы снять руки с мягких, округлых грудей и отодвинуться на расстояние нескольких дюймов. Ее одежда и прическа были в восхитительном беспорядке, у нее даже были соломинки в волосах. Он осторожно убрал их и взял ее руки в свои.
– Энни. – Его голос стал серьезен, он хотел успокоиться, чтобы выразить то, что он собирался сказать так, чтобы она поняла, что им двигает не только страсть. – Энни, любовь моя. – Она склонилась, чтобы поцеловать его пальцы. Когда она опять посмотрела вверх, он увидел слезы в ее глазах. – Я люблю тебя, дорогая. Всем сердцем. Слишком рано говорить это, я знаю… – Она покачала головой. – Но я должен. Я люблю тебя. Если ты будешь со мной, я сделаю тебя счастливой, обещаю.
– Я счастлива и так.
Слезы катились по ее щекам.
Ему пришлось поцеловать ее еще раз. Он почувствовал соленый вкус и ощутил желание плакать с ней вместе, так он был счастлив.
– Все это придется держать в секрете. Возможно, целый год, – пояснил он с сожалением. – И даже после этого мы не сможем пожениться еще несколько месяцев, во всяком случае,
– Кристи, остановись – я не могу выйти за тебя замуж!
Его сначала поразил ее удивленный тон, а не смысл слов. Что ее так удивило?
– Ты не можешь? – тупо повторил он.
– Нет. Нет. Мне жаль. Я не поняла, что ты хотел… что ты сделал мне предложение. – В ее устах это слово прозвучало издевательски, даже с отвращением. – Вообще – о, Кристи, я никогда не выйду замуж. У меня нет ни малейшего намерения снова выходить замуж, за кого бы то ни было. Но особенно за тебя.
Она встала и отвернулась. Он мог только хлопать глазами, глядя, как она застегивает платье трясущимися пальцами. Наконец, придя в себя, он спросил:
– Почему нет?
Она посмотрела на него, как на тупого ребенка.
– Потому! Ты – священник!
Он тоже встал.
– Впервые слышу, что это исключает брак. – Ему показалось, что это звучит весьма разумно; странно, потому что в голове у него был хаос.
– Кристи, – сказала она терпеливо, – я не верю в Бога. Ты – священник, я – атеистка.
– Ты агностик. Это…
– Нет, не агностик, я – атеистка. Для меня выйти за тебя замуж – это все равно как… как если святой Павел женится на проститутке.
Он фыркнул.
– Или Иисус женится на Марии Магдалине.
Он начал смеяться, но она пресекла это.
– Как ты мог даже думать об этом? Это невозможно, нелепо. Мы так не можем быть вместе.
Он развел руками.
– Как же мы тогда можем быть вместе?
Она стала расхаживать. Чувствуя ее нервозность, кобыла отходила в сторону, чтобы освободить дорогу.
– Для тебя это риск. Не о себе я беспокоюсь, честное слово, но, если про нас станет известно, я думаю, у тебя могут быть большие неприятности. Тебя могут лишить духовного сана, или как там это называется.
Правда поразила его. Чтобы удостовериться, он спросил:
– О чем это ты?
Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Я говорю о связи, – сказала она храбро.
– О связи?
– Да.
– Нет.
– Почему нет?
– Ты что, серьезно? Потому, что это дурно.
– Не вижу в этом ничего дурного. Это не супружеская измена – мы не женаты. «Не пожелай жены ближнего своего» – мы и не желаем.
Он не знал, смеяться над ней или придушить.
– Ты что, не слышала, что прелюбодеяние – это грех?
– Для меня это не грех.
Она скрестила руки и вздернула подбородок.
– Так ли? У тебя сколько связей было?
– Не в этом дело. Если у меня их и не было, то лишь потому, что я до сих пор этого не хотела, а не потому, что считала это аморальным.
У нее были ответы, хотя и глупые, на все вопросы.
– Энни, ты когда-нибудь об этом думала? Когда-нибудь всерьез задумывалась?
– А ты? – парировала она.
– Да. И в общем и в частности.
В ее глазах зажегся проказливый огонек. Приблизившись на шаг, она понизила голос и спросила: