Грешники
Шрифт:
Как жаль, что после шараги у меня смена в забегаловке, целый длинный день без него…
Но каково было моё удивление, когда выйдя из подсобки кафе уже в форменном фартуке и юбке, я увидела за одним из столиков его. Сашу. В тёплом свитере с воротником "под горло", чёрных джинсах и берцах. Он не увидел меня сразу: копался в телефоне и у меня тут же молниеносно мысль — с кем это он переписывается? А вдруг это вчерашняя тёлка? Или бывшая жена? Или ещё какая-нибудь курица из Москвы, о которой я ещё не знаю!
Я даже не подозревала, что
А потом он оторвал взгляд от телефона и посмотрел прямо на меня… и на сердце сразу же стало теплее, и в животе стая бабочек, как в этих ваших слащавых женских романах.
Он пришёл ко мне…
Игнорируя откровенно любопытные взгляды Маринки, поправляю фартук и иду к Градову, стараясь при этом не улыбаться слишком уж довольно.
— Привет, ты чего тут?
— Вот, пришёл чай выпить, — кивает на заварник, но смотрит при этом на меня.
— Это не самое близкое к дому кафе.
— Мне уйти? — улыбается.
— Да оставайся теперь, чего уж Но мог бы сказать, что придёшь, — и тише: — я бы тебе нормальный чай принесла, а не эту мочу ослиную. А… — тяну шею, пытаясь подсмотреть, что у него там на экране телефона, — с кем это ты там так увлечённо чатишься?
— Чатюсь? — удивляется. — Нет, это не про меня. Вот, — поворачивает смарт ко мне "лицом". — Отлично помогает убить время.
Кристаллики. А я-то нафантазировала.
Ловлю себя на мысли, что никогда не ревновала так Самбурова, хотя он и поводы многократно давал. Но с ним у меня было всё как-то иначе, по-другому. Там было больше… чувство собственничества, что ли. А здесь ревность какая-то животная, на глубинном уровне. Она совсем другая. Обречённая. Такая, когда ты совершенно не уверен в себе и своих силах и понимаешь, что тот, кто тебе дорог, может уйти в любой момент. И ты ничего не сможешь с этим поделать.
Но сейчас он здесь, а значит, ещё не всё потеряно.
— Если хочешь, посижу с тобой недолго.
— Вам же нельзя.
— Договорюсь. Сейчас, пару заказов приму и приду, я быстро, — подмигиваю и хочу уже поскорее приступить к работе, чтобы потом побыстрее освободиться, как вдруг он ловит меня за руку.
— Вик, подожди, у меня не так много времени.
Оборачиваюсь, почему-то сразу же ощутив недоброе.
— Времени мало? Ты это о чём?
– Я тут в общем… попрощаться пришёл. Сегодня вечером у меня поезд.
Часть 27
Саша
Недоуменно моргая, она молча смотрит на меня несколько долгих секунд, во время которых её улыбка медленно тает.
— То есть как сегодня? Почему? — опускается на краешек стула напротив. — Ты же ещё вчера не собирался никуда уезжать.
— Не собирался, но тут появились дела кое-какие. По работе.
— Ты же пока нигде не работаешь, — хмурится.
Не работаю, это я зря. Надо было придумать
— Ну вот как раз позвонили, предложили неплохой вариант. Надо ехать.
Она снова молчит, взволнованно кусая нижнюю губу, то опускает взгляд, то снова смотрит на меня.
— Обязательно прямо сегодня? А если через несколько дней?
— Вик…
— Например, в выходные, — перебивает, наращивая энтузиазм: — В воскресенье вечером, а утром в понедельник будешь уже в Москве. Тремя днями больше, тремя меньше, какая разница!
— Но ведь работа же.
— Да не убежит никуда твоя несчастная работа! Другую найдёшь!
— Что дадут эти три дня, Вик? Перед смертью не надышишься. Нам лучше разъехаться именно сейчас, сама же всё прекрасно понимаешь, не глупая.
Понимает. Наверняка так же как и я весь день думала о том, что произошло между нами ночью. Ну, чуть не произошло. Не знаю, в каком ключе об этом вспоминала она, но я, не смотря на некоторую долю разочарования, всё-таки был рад, что не совершил ошибку, за которую бы потом точно себя долго корил.
Была бы эта какая-то другая, та же Бархатова, я бы переспал с ней и уехал со спокойной душой. Люди взрослые, каждый отвечает за свои поступки. Но Вика… с ней так нельзя. Я вижу, что нравлюсь ей, насколько сильно не знаю, но нравлюсь точно и если между нами что-то произойдёт и потом я уеду, то автоматически стану для неё последним уродом, что она, собственно, уже озвучила ночью. А не уехать я не могу! И уж тем более взять её с собой! Это же несерьёзно, мы знакомы всего неделю! Да, между нами произошла куча всего, что нас сблизило как не сближает некоторых и за гораздо больший срок, но всё-таки неделя — это неделя. Семь дней.
Она намного моложе, легче, у неё совсем другие интересы. Для её возраста абсолютно нормально бегать по клубам и прожигать жизнь, для моего — нет. Я не имею права отнимать у неё её время и тратить своё тоже. А у меня его, кстати, осталось чуть меньше. Все мои ошибки уже совершены, глупости тоже сделаны, протесты пройдены. Впереди работа, семья, дети… А она ещё даже в институт не поступила!
Оставаться сейчас на день, два, неделю — это как… как рубить хвост кусками. Нам было вместе хорошо. Ярко. Взрывоопасно даже моментами. Эта ночь надолго останется в моей памяти в папке "самые крутые обломы", но пришло время ставить точку.
— Ну ты чего, эй? — накрываю её ладонь своей и натянуто улыбаюсь. — Мы же не на всю жизнь прощаемся, в конце концов. Приезжай на новый год в Москву к маме, с братом своим, наконец, познакомишься. И с моим поближе. Погуляем, я тебе Красную площадь покажу, ВДНХ… Знаешь, как там на новогодние праздники красиво. Вик, ну ты чего?
Плачет. Беззвучно, не отрывая от меня наполненного скорбью взгляда.
— Прекрати драматизировать. Ты же не такая.
— Да ты понятия не имеешь какая я! — выдёргивает руку и резко встаёт. — Ну и катись в свою Москву, статертью дорога.