Грешные дела

Рианон Томас

— Кто-то должен помочь им, — сказала она.

— Никто не станет, — пожал плечами Тристан, но голос его сорвался. — Так где ты живёшь, мышка?

— Не здесь.

— Позор, — хмыкнул Тристан. — Это ведь столь прекрасное место!

Они продолжали двигаться мимо стен, которые вились вокруг деревянных зданий, упавших, будто не в состоянии держаться самостоятельно.

— Куда мы идём? — спросила Аврора, когда они свернули в следующий переулок.

— Слишком много ненависти в этом месте, — сказал Тристан. — Прежде чем она доберётся до тебя, я покажу тебе,

почему она стоит внимания, — он остановился перед низким, кривым домом. На улице было так темно, что она едва могла его разглядеть. Тихий гул голосов наполнил воздух, — Теперь тяжёлая часть. Ты не боишься высоты?

Она подумала о том, как наклонялась в своей башне, выглядывая из окна.

— Нет.

— Хорошо, смотри, — он вскочил на свод крыши с грацией кошки, а через мгновение его лицо выглядывало из-за края. — Разбегись и прыгни!

Она подняла руки и коснулась лишь воздуха над нею. Край крыши был едва в пределах досягаемости, она едва достаёт кончиками пальцев. Она встала на цыпочки, пальцы скользнули по черепице, хватаясь за шов, и подпрыгнула. Ноги скреблись по стене, она хваталась за камень, руки болели от усилий. Рука соскользнула, и Тристан, схватив за запястье, потянул её вверх.

— Всё хорошо?

Аврора рассмеялась. Адреналин прошёл сквозь неё.

— Я на крыше, — прошептала она. Она была всего в нескольких футах от земли, но чувствовала огромную высоту.

— Я знаю, — сказал Тристан. В голосе чувствовался смех. — Итак… — она перелезла через плитку, поднимаясь выше и выше. Здание превращалось в лестницу, на каждаю крышу приходилось перепрыгивать, и это заставляло её сердце трепетать от страха. Тристан шёл медленно, чуть согнув колени. Аврора маячила за его спиной, повторяя каждое его движение и чувствуя путь под ногами.

— Здесь, — сказал он. Они остановились на маленькой площади крыши, оказавшейся в центре, — можно обойти полгорода вот так, но это лучшее место. Я не хотел, чтобы ты шла опасным путём. Маленькая мышка могла бы упасть и разбиться насмерть.

— Я умею держаться.

— Я уже не сомневаюсь, — он схватил руку Авроры и сел, потянув её с собой.

Она взвизгнула. Было так высоко.

— Тристан! Осторожнее!

— Я не отпущу тебя. Смотри, — и он вытянул руки, касаясь её кожи, указывая на город.

Свет. Сотни и сотни огней, столько, что город сиял, бросая проблеск и тени на покатые крыши и паутину дорог. Впереди красовался замороженный в ночи замок. Основание его тоже сияло, но свет, тянувшийся вверх, мрачнел, пока совсем не растворялся в небе. Луна вспыхивала над головой.

— Красиво, да?

— Да, — она шла по крыше, пока они не оказались у края, покачиваясь в холоде ночного воздуха. Она всё ещё сжимала руку Тристана, и сердцебиение пронзало её.

— Когда я впервые переехал в Петрикор, я всё пропустил, — его пальцы сжались. — Дом. Семья. Я прежде не бывал тут, даже не знал Труди, и сходил с ума от того, какие все занятые, громкие и безумные. И тогда пошёл на крыши. Тут удобно думать. Сверху город не кажется таким плохим.

Ветер подхватил волосы Авроры, щекотал

щёки и путался в ресницах.

— Почему ты ушёл из дома?

Он вздохнул и отпустил руку. Пальцы моментально стали ледяными.

— А ты?

Она убрала руку и схватилась за край крыши.

— Не по своей воле.

Он долго молчал.

— Я тоже.

Они сидели в тишине некоторое время, ноги Авроры болтались в холодном воздухе, ветер колол лодыжки. Пока она спала, мир переменился и вспыхнул, как звезда. Тристан был прав. Это место жестокое и холодное, но в кирпичах и камнях есть что-то красивое, что-то дикое. Она оглянулась, пытаясь увидеть сияние, увидеть всё, целиком. Несколько пятнышек вспыхнули во мраке. Городские стены ограничивали всё, за ними была только тень.

— Что там?

Он повернулся, следуя за её взглядом.

— Просто лес.

— Лес? — конечно. Не всё пропало. Она крутилась, пока не легла на живот, положив голову на локти, глядя в темноту. — Ты там бывал?

Тристан повернулся к ней, и теперь они лежали бок о бок, глядя на деревья, которые не могли видеть.

— Да, — сказал он. — Я не родился здесь.

— О, — сказала она. — Но с тех пор, как прибыл, ты там был?

— Не в этом году… — сказал он. — Это не лучшее место.

У него был вкус мира за стенами.

— Пойдём! Сейчас.

Он рассмеялся.

— Ты сумасшедшая? Даже я не хочу умирать!

— Почему? — спросила она, слова так и лились. — Почему сумасшедшая?

— Потому что нет способа выйти и нет возможности вернуться незамеченными. Ну, не потеряв голову. И, конечно же, — добавил он, когда она не ответила, — там есть призраки.

— Призраки?

— Призраки, — сказал он. — И монстры. Оборотни. Деревья, что оживают, чтобы захватить тебя, когда ты попытаешься пройти мимо!

— Лгун! — сказала она. — Там нет никаких монстров.

— Да неужели?

— Есть только медведи. И волки. И иногда львы. Но никаких монстров. Неужели ты их боишься?

— Ты сошла с ума, Мышка. Обезумела! И, да. Отвечая на твой вопрос. Я не хочу стать ужином какого-то хищного зверюги!

Она опустила подбородок на руки и закрыла глаза.

— Я не сошла с ума, — сказала она. — Просто… Я хотела бы пойти туда. Это напоминает мне о доме.

— Ты скучаешь по нему?

— Всё время. Но… — она открыла глаза. Даже в темноте она могла видеть очертания его лица, нахмуренные глаза и изогнутые губы. Она пожала плечами. — Мне некуда идти.

— Мои родители умерли, — он говорил прямо, словно ничего не случилось, и Авроре потребовалось мгновение, чтобы понять, что он сказал. — Потому я приехал сюда. Потому живу в таверне. Думаю, у тебя тоже нет семьи.

Она покачала головой, не в силах говорить. Её родители умерли. Это было слишком ужасно и бесспорно, чтобы сказать это вслух. Она медленно дышала, пытаясь раздробить камень в груди. Они сидели, и молчание нарушало лишь дыхание и случайные звуки внизу.

— Станет ли легче? — спросила она, когда прошло слишком много времени, и она была уверена, что он забыл их разговор.