Грешные дела
Шрифт:
Она опустилась на стул на трёх ножках и закрыла глазах. Она воображала, или искра памяти пробежалась по её коже, говоря, что она была тут раньше, и, да, должна быть тут вновь?
Столько власти в одном маленьком проколе пальца.
Спица не казалась острой.
Она провела указательным пальцем по всей его длине, минуя кончик. Металл был холодным. Что случится, если она вновь уколет палец? Она моргнёт и проснётся в прошлом, рядом со своей семьёй? Проспит ещё столетие, два, четыре, пока Алиссайния не развеется дымом и пеплом, и никто не вспомнит о её существовании? Умрёт?
Она
Как это?
По крайней мере, это будет выбор.
Медленно, преднамеренно она уколола палец о кончик веретена.
Колесо продолжало крутиться. Дёрнулось веретено, выскользнув из её плоти. На нём осталась кровь.
Она вновь уколола палец, надавила сильнее, борясь с желанием вздрогнуть.
Ничего.
Она не могла это сделать.
Лестница заскрипела. Она встала, обернулась. Никого не было. Но на стене появилась надпись: чёрные обугленные буквы, которые впились так точно и глубоко, что могли быть только магическими.
«Она моя».
Она смотрела на свежие письмена, выжженные в камне, написанные невидимой, умелой рукой: «Ты не можешь остановить его сейчас».
Селестина.
Шипы помчались вокруг неё. Она повернулась, но чердак был пуст. Дождь стучал.
— Я не твоя! — закричала она. — Я никому не принадлежу!
Очередная ложь.
— Ты не можешь меня контролировать!
Камни сжимались вокруг неё, впивались в её кожу, в её рёбра, сжимали лёгкие, пока она не стала задыхаться. Дрожь пробежалась по её спине, по ногам, и Аврора помчалась по лестнице.
Она вбежала в спальню и помчалась к окну, прижималась ладонями к подоконнику, глядя на город, как делала в первый день, когда всё казалось возможным, всё было ошибкой.
Она ошибалась, она поняла это. Аврора сделала вдох, чтобы успокоиться, и стала наблюдать за суетой дня. Она не там, где должна быть. Всё изменилось. Она не могла вернуть время вспять уколом пальца, но она больше не хотела улыбаться и сидеть, и пусть мир переместит её туда, где она нужна. Если она выйдет за Родрика, ничего не поменяется. Она не хотела причинить ему боль или видеть вину его провала, что он не смог заставить её остаться и позволить событиям идти своим чередом. Люди не заслуживают того, чтобы их надежды были разбиты, а жизнь разорвана.
Она больше не могла сидеть, ожидая того, что случится. Надеяться на будущее — какой смысл? Надо идти. Подальше от замка, подальше от этого места. Ей нужно узнать больше о странных силах, что вырвались из неё и повели её вверх по лестнице к этому проклятому месту, обратно туда, где она сто лет назад сделала свой первый выбор.
Она вновь думала о короле, Селестине, Тристане, всех манипуляциях, условиях, что она будет соответствовать плану, прогибаться, как они говорили ей, что делать, наказывали, ненавидели, когда она имела свои мысли. Ненависть наполняла её. Она не исчезнет просто так. Она не превратится в тень, как они хотят. Она не позволит королю испортить всё то, во что она верила.
Она даст королю то, что
Глава 26
«Уважаемый Финнеган, — писала она, — спасибо за все ваши добрые слова в мою сторону. Я была бы рада, если бы вы посетили меня перед моей завтрашней свадьбой чтобы укрепить хорошие взаимоотношения между нами…»
Она просмотрела письмо, проверяя, не написала ли ничего предосудительного, ничего такого, что можно было бы использовать против неё. Что-то в ней уговаривало не привлекать Финнегана, но она знала, что не может унизить короля и бежать без посторонней помощи. Если она собирается это сделать, она нуждается в нём.
Оставив записку открытой, чтобы все могли её видеть, так как это казалось невинным, она поспешила к запертой двери.
— Простите, — сказала она своим самым милым, безвредно царственным голосом. — Сэр Лэнфорд, сэр Ричард?
— Они уже ушли, — отозвался голос. — Мы можем помочь?
— У меня есть сообщение для принца Финнегана.
Послышалась неопределённая пауза.
— Принцесса, мы не можем открыть эту дверь. Вы останетесь тут до завтра.
— Я знаю. Я не собираюсь никуда идти. Но Финнеган просил меня о встрече перед свадьбой, и я не хотела бы его разочаровывать. Как и король с королевой, я думаю. Я просто хочу сообщить ему, что могу встретиться в любую минуту. Если бы вы могли передать ему от меня записку, я была бы очень благодарна.
Ещё одна пауза.
— Положите вашу записку под дверь, — наконец сказал стражник. — И я передам ему.
На мгновение она собиралась выполнить требование, но остановилась.
— Нет! — Финнеган однажды сказал, что важные люди могут делать то, что хотят. Пришло время проверить, насколько важной считают её. — Я принцесса, а не какая-то заключённая, которая передаёт секретные сообщения через щель в двери! Вы откроете эту дверь, возьмёте сообщение и отдадите Финнегану, и если он попросит, сопроводите его сюда! Это понятно?
Они долго не отвечали, а после замок щёлкнул.
— Как пожелаете, принцесса.
— Спасибо, — она передала бумагу через узкую щель в двери. — Пожалуйста, скажите Финнегану, что я с нетерпением жду встречи с ним в ближайшее время.
Стражник поклонился.
— Конечно, принцесса, — дверь закрылась с глухим стуком. Она оставалась рядом с нею, слушая звук шагов на лестнице.
Она ждала недолго. Прошло совсем немного времени, пока дверь вновь распахнулась и Финнеган вошёл в комнату.
— Как приятно видеть тебя вновь! — воскликнул он, когда дверь за ним закрылась. — Я не был тут… О, минимум три года. Ты наконец решила, что мечтала именно о моём поцелуе?
— Да! — резко отозвалась она. — И именно поэтому послала за тобой в преддверии своей свадьбы, чтобы рассказать о своей тайной любви.
— Рад это слышать, — сказал он. — Увы, должен отказаться. Политика, знаешь ли, — он обвёл взглядом её комнату. — Странный выбор. Лестница в камне. И я её не особо помню.
— Может, ты не присматривался.