Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)
Шрифт:
Но не успела она даже собраться с мыслями, как ее опередил Гарт:
— Ранд сам доберется домой, мама. Силван решила, что ему будет полезно убедиться в собственных силах и понять, что он на многое способен.
Губы леди Эмми шевелились, но ни единого звука она так и не издала.
— Вспомни, мама, мы это уже обсуждали, — продолжал Гарт. — А Силван лучше, чем кому бы то ни было из всех нас, известно, что нужно Ранду.
О, если бы это и в самом деле было так. Силван оставалось лишь надеяться, что ее собственная растерянность
Тем временем герцогиня, придя в себя, заговорила со всей сдержанностью и изяществом, присущими истинной английской леди:
— Не хотите ли пройти в дом, дорогая Силван? Вы не возражаете, если я буду звать вас просто по имени?
— Сочту за честь, ваша милость. Однако я пока предпочла бы оставаться здесь. — «И бросать боязливые взгляды в сторону моря», — добавила она про себя.
— Тогда и мы с вами побудем.
— Лучше я посижу одна, ваша милость. Мне кажется, что не следует показывать лорду Ранду, как все обеспокоены его отсутствием.
Леди Эмми, как будто не слыша речей Силван, принялась поудобнее устраиваться на широкой кушетке, словно собираясь провести на террасе весь вечер. Она безмятежно откинулась на подушки, при этом ее пышный бюст бурно заколыхался, грозя вот-вот выскочить из глубокого декольте. Но тревога оказалась напрасной: совершив еще несколько колебаний, груди почтенной матроны улеглись и затихли в должном положении.
Силван попыталась вернуться к своей мысли:
— В самом деле, ваша милость, не лучше ли будет…
— Я слышала, как вы говорили моему старшему сыну, что мы будто бы избаловали Ранда. — Пальцы леди Эмми нервно теребили шаль, накинутую на плечи. — Но это совсем не так. Мы лишь…
— Эмми, не говори глупостей. — Леди Адела уселась рядом с ней на кушетку. — Ты же ужасно его испортила.
— Так это я во всем виновата? Я одна его испортила?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это я его баловала?
— О тебе и речи нет. Кто спорит, ты всегда умела выдерживать подобающую дистанцию. Но взять, например, твоего сына…
— О! — Леди Адела удрученно вздохнула. — Джеймс — прекрасный мальчик, но иногда я просто не могу понять его. Что же касается его отношения к Ранду…
— Я ошибаюсь или речь в самом деле идет обо мне? — весело осведомился Джеймс, появляясь на террасе.
Какая же могучая эта кровь Малкинов, подумала Силван, отмечая сходство между Джеймсом и его двоюродными братьями. Только вот в облике Джеймса ощущалась какая-то раскованность, словно его не тяготило бремя ответственности, и потому он позволял себе быть счастливым. Видно было, что молодой человек тщательно следит за своей внешностью. На нем были шикарные обтягивающие панталоны, узел галстука казался весьма замысловатым, а каштановые волосы были подстрижены по последней моде. В начищенных его башмаках отражалось солнце, а с цепочки на шее свисал монокль. В городе его щеголеватый вид не бросался бы в глаза, но здесь, в сельской глуши, смотрелся несколько вызывающе.
— Это — сиделка, мисс Силван… — Леди Адела вдруг запнулась в растерянности.
— Послушайте, барышня, откуда у вас такое жуткое имя (Сильван — италийский бог лесов, Покровитель стад, отождествлялся с Фавном и греческим Паном, Имя мужское (женский вариант — Силван — лесная), но вполне христианское; есть Даже а православных святцах.)?
— Моя мать — из деревни, и жить юной сельской девушке в Лондоне было очень тоскливо. Она сильно скучала по дому. Поэтому, когда родилась я, она дала мне имя в честь волшебных сказок о лесах и чащах.
Леди Адела фыркнула:
— Простота.
— Да, — согласилась Силван. — Она из простых.
— Тут нечего стыдиться, — твердо заявила леди Эмми. — Лучше добрый простой английский корень, чем какие-то иноземные влияния.
— Но как раз простонародные замашки вносят порчу в кровь Малкинов. — Леди Адела указала на горизонт, испачканный темным облаком фабричного дыма. — И вы видите, что из этого получается.
— Мой сын ничем себя не запятнал, — возмутилась леди Эмми, — Его идеи порочны.
— Довольно! — Гарт обыкновенно изысканно растягивал слова, а когда сердился, манера говорить обретала четкость и остроту. Сейчас его голос звучал резко и гневно. — Сколько можно об одном и том же. Не думаю, что наши споры так уж интересны мисс Силван.
Дамы сконфуженно притихли, лица у обеих пошли красными пятнами, зато они опять уставились на улицу, туда, откуда должен был появиться Ранд.
Джеймс пришел на выручку, прервав тягостную тишину:
— Мисс Силван, так вы считаете, что мы избаловали Ранда?
Силван представила себе, как взовьется все семейство, если она честно выскажет то, что думает. Искушение было велико, но Силван вовремя вспомнила о правилах приличия.
— Да, я так подумала.
— Так знайте же, — торжественно изрек Джеймс, — мы балуем его, потому что он этого заслуживает. Он вернулся из-под Ватерлоо героем.
Гордыня пружиной выпрямила спину леди Аделы.
— Как и ты, дорогой.
— О да, — кивнул Гарт. На этот раз он говорил язвительно, — Еще один увенчанный лаврами победитель вернулся под родной кров.
Леди Адела, похоже, была задета непочтительностью Гарта.
— Джеймс выказал истинную отвагу.
Джеймс только плечами пожал, словно стряхивая с себя насмешки двоюродного брата. — Гарт прав, мама. Ничем таким уж особенным я не отличился. Да и ранили меня легко.
— И он говорит о пустяковом ранении! — Леди Адела потянулась к Силван и доверительно прошептала:
— Он пришел с войны без двух пальцев на руке.
— Ампутировали? — спросила Силван молодого человека, — Хирург не понадобился. — Джеймс помахал правой ладонью, показывая уцелевшие пальцы. — Отстрелили. Все чисто. Никакого заражения крови.