Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)

Додд Кристина

Гарт все никак не успокаивался:

— Вы же с больными больше меня дело имели, должны знать про такие вещи. Так доктор Морланд говорит.

Когда пара, осилив ступеньки, наконец, ступила на твердую землю, викарий еще разок встряхнул свою супругу, — вероятно, чтобы придать ей бодрости, а потом решительно поволок ее за собой по подъездной дорожке. В суровости духовной особы чувствовались твердость и отеческая обеспокоенность. Да, бедной женщине не позавидуешь — Силван по себе знала, что такое обеспокоенный отец. При мысли о родном доме она поморщилась, а тут еще Гарт некстати упомянул доктора

Морланда.

— Знаете, меньше слушайте вашего доктора. Он и не такое порасскажет.

— Он говорит, что, кроме вас, не встречал женщины, способной к такой трудной работе, как уход за ранеными. И еще он сказал, что не знает никого другого, будь то мужчина или женщина, который лучше вас бы понимал, умом или сердцем, как надо себя вести с человеком, пережившим ампутацию.

Чинная пара наконец исчезла из поля зрения, И Силван решила, что не стоит ей занимать свои мысли этой странной четой.

— У вашего брата, кстати, никто ничего не отрезал. Судя по тому, что я сегодня видела — а видела я немало, — у вашего брата все на месте, все цело. Все, с чем он на свет родился, при нем.

Гарт покраснел, от подбородка до самых кончиков волос, и Силван отметила еще одно отличие в облике братьев. Лоб у Гарта был чуть выше, чем у Ранда, — несомненно, его шевелюра проиграла свою битву под Ватерлоо и теперь пятилась, отступая. И отступление это началось не вчера.

Запинаясь, Гарт произнес:

— Да, мне очень жаль.., э… Видимо, мне следует попросить прощения. Он действительно был.., несколько необычно одет. Откровенно говоря, дело в том, что он обожает изводить своими выходками нашу тетушку Аделу и все время придумывает что-нибудь новенькое. То, что он скинул рубашку, — просто очередная шутка. Не самая остроумная, признаю.

— Мне, конечно, не пришлось много общаться с вашей тетушкой Аделой, но я думаю, что и святой не удержался бы от удовольствия поддеть ее.

Гарт остановился и пристально посмотрел на нее. Она поняла, что хватила через край. — Виновата, ваша милость. Конечно же, непозволительно говорить о вашей тете в столь неуважительном тоне. Видимо, я устала с дороги…

Гарт хмыкнул.

— И святой бы ее дразнил, говорите? Признаюсь, мне тоже забавно, когда она обижается, но я-то совсем не святой. Знаете, в детстве мы состязались друг с другом, Ранд и я, кто сильнее выведет из себя тетушку Аделу. И, разумеется, что бы он ни вытворял, побеждал всегда я. Потому, что я — герцог, и, значит, мои выходки значили больше. А про кузена Джеймса и говорить нечего — у бедняги не было никаких шансов. В очереди на титул он третий после меня и Ранда. И, что еще важнее, — Джеймс приходится тетушке Аделе родным сыном.

— Да, трудное у него было положение, — улыбнулась Силван.

— Это при том, что он искренне привязан к матери, а уж она за него в огонь и воду готова пойти.

Спохватившись, что слишком разоткровенничался, Гарт спросил:

— А вы в самом деле ни с кем из нашей семьи не были прежде знакомы?

— Как-то не представлялось случая. — Поднимаясь по лестнице, Силван взялась за перила — то ли ступеньки такие крутые были, то ли она просто устала.

Гарт торопливо подхватил ее под локоть.

— Вы даже не переоделись с дороги. И не подкрепились. Ладно, Бетти

об этом позаботится. Сейчас пришлю ее.

— Бетти?

— Моя.., экономка. Она всеми нами верховодит — за исключением, тети Аделы, разумеется. Тетя Адела все тонкости этикета знает, что положено и что не положено, зато Бетти знает, как гостя принять, чтоб ему удобно и хорошо было.

Поддерживая ее под локоть, он довел Силван до дверей и намеревался было ввести в дом, но она воспротивилась.

— Если можно, я хотела бы посидеть здесь, на террасе, — сказала она. — Пока лорд Ранд на горизонте не появится.

— Давайте лучше я его подожду, — вызвался Гарт.

— По моему, не стоит. — Она опустилась в одно из выставленных на террасу кресел, чтобы погреться на солнце, уже клонящемся к закату. Лучи били прямо в лицо, а сиденье до того нагрелось за день, что тепло проникало, казалось, до самых костей. — Вы не выдержите: или побежите за ним, или будете тут метаться, места себе не находя.

— Сознаюсь. — Он поднял руки вверх, сдаваясь. — Я и в самом деле беспокойный.

— Ваш брат — не дитя малое. — Силван откинула голову на спинку кресла и подумала, как славно бы сейчас подремать. Она не выспалась накануне — все думала, как пройдет ее знакомство с пациентом. И предыдущие ночи были не менее беспокойными: она то и дело просыпалась, думая о предстоящей поездке.

— И нечего его баловать.

— Вот и я то же самое все время твержу. — На террасу выпорхнула тетя Адела. Нарядная, прическа уложена волосок к волоску, словно в гости собралась. — Я и не поприветствовала вас как следует, когда Джеймс представлял нас друг другу. Хочу сказать вам: добро пожаловать в Клэрмонт-курт.

Глаза Гарта превратились в узкие щелочки, и он позвал:

— Мама, выйди к нам! Это ты, как хозяйка дома, должна встречать нашу гостью.

Казалось бы, откровеннее некуда, но леди Адела лишь благодушно махнула рукой:

— Совершенно верно. Мне не следовало вылезать вперед, поскольку в доме есть, вдовствующая герцогиня.

— Ничего страшного. — Леди Мелия Малкин вышла на террасу, заслоняя глаза от лучей заходящего солнца. — Я на тебя не обижаюсь, Адела, ты же знаешь.

— Эмми, ты — вдовствующая герцогиня, и тебе по праву подобает…

— Знаю, знаю, но в конце концов все это лишь условности.

— Ты не права, дорогая. Ты…

Гарт нетерпеливо прервал эти словопрения:

— Дамы, если вы будете настолько любезны, что позволите мне закончить…

— Гарт, наша гостья даже чашки чаю с дороги не выпила. — Леди Эмми, маленькая и озабоченная, вышла вперед. — А мы тут все церемонии разводим.

Гарт только плечами пожал, из чего Силван заключила, что с приветствиями наконец покончено.

Леди Эмми между тем пытливо озирала окрестности.

— Э… А где же Ранд? Я и не видала, как вы толкали его коляску на обратном пути.

Худшие подозрения Силван подтвердились. Семейство торчало у окон, примкнув носами к стеклам, с беспокойством ожидая их возвращения. А теперь они места себе не находили в предчувствии еще какого-нибудь бедствия. То, что она не доставила своего пациента назад в целости и сохранности, наверняка покажется его домочадцам сущей катастрофой. Сейчас разразится буря!