Грешный любовник
Шрифт:
– Не имею представления. Было темно. Я бы даже не смог узнать ее снова. Просто какая-то женщина, которую поцеловал на маскараде, и все.
– Итак, вы поцеловали ее. Вам понравилось?
Он пустил свою лошадь рысцой, бросив через плечо:
– Да я уж и не помню.
– Вы не помните?
– Полагаю, Джордж, тебе самому приходилось целовать женщин и потом забывать об этом.
Она натянула поводья. Дав, продолжавший ехать рысью вперед, скоро скрылся в черной ночи. Он просто притворился пьяным, чтобы обманом выманить поцелуй у незнакомки.
– Мне случалось целоваться достаточно на моем веку, сэр, – продолжала она в темноту. – И в прошлом поцелуи всегда значили для меня столько же, сколько, как я ясно вижу, этот поцелуй значит для вас.
Она пустила лошадь в легкий галоп и скоро нагнала его. В молчании они доехали до самых террас. Шум продолжающегося празднества достиг наконец их ушей.
Лорда Боуна подняли на плечи и вносили по ступеням под гром аплодисментов. Усталые гнедые гремели копытами по ступеням позади него. Тройку выпрягли из саней, и теперь трое возбужденных молодых людей вели лошадей за их новым хозяином.
Между тем небольшая толпа собралась возле саней, в которых так недавно ехал Дав, возле серых, которые стояли смирно и дышали ровно под присмотром единственного конюха. Хартшем вылез из саней и начал объяснять что-то. Мег протянула ему руки и увела. Несколько лакеев подняли камердинера. Тот явно уже пришел в себя, так как даже попытался сесть на импровизированные носилки. Верную тройку Дава увели обратно в конюшню.
Они остановили гнедых в конце нижней террасы. Дав передал лошадей на попечение конюха, после чего его тут же поглотила восхищенная толпа. Очевидно, Хартшем рассказал всем о происшествии у моста. Историю передавали из уст в уста, украшая подробностями.
Сильвия соскользнула на землю и наблюдала, поглаживая рукой теплую шею своей лошади. Дав – всеобщий баловень, любимец. Какую бы басню ни предложили публике, все равно все знали, что это он затеял сегодняшний праздничный вечер.
Невольное восхищение охватило ее, когда она оценила весь масштаб его замысла.
Какой-то конюх взял у нее лошадь. Толпа последовала за Давом вверх по ступеням террасы.
– Сильвия!
Она резко обернулась и вгляделась в полумрак. В элегантном парике и парчовом камзоле герцог Ившир манил ее рукой.
– Ваша милость? – отозвалась она тихонько, оглядываясь кругом. – Разумно ли ваше поведение?
Лицо его слабо виднелось в полумраке, бледное и напряженное.
– Разумно? Какой бес вселился в вас, что вы решились рискнуть своей шеей в гонке?
– У меня не осталось возможности отказаться.
– Боже мой, мадам! Он же был пьян вдребезги. Вы могли бы выдумать хоть тысячу предлогов.
– Довольно и одного, но никакому особенному риску я не подвергалась.
– Да он же едва держался на ногах!
– Вы так думаете? – Ее душил смех. – Мистер РобертСинклер Давенби всех нас оставил в дураках. Разве вы еще не поняли? Я создала ситуацию, при которой он неминуемо
– Сильвия! – Герцог схватил ее за локоть. Шепот его прерывался, свидетельствуя о неподдельности тревоги. – Он развращеннейший человек – все остальное лишь внешний лоск. Я тебя предупреждал!
– Предупреждали, ваша милость, – подтвердила она. – Но он не был пьян. Ей-богу! Ну то есть ни в одном глазу!
Глава 6
Дав позволил толпе вознести себя вверх по ступеням. Вечер вступал в свою последнюю стадию. Танцы прекратились. Парочки бродили повсюду, взявшись под руку. Скрипки рыдали и манили. С помощью Таннера Бринка Дав нанял цыганский оркестр, сплошь состоявший из братьев и кузенов, вне всякого сомнения, для исполнения печальных любовных напевов.
Чужеземные музыканты стали его последним триумфом: поэтичные, ни на что не похожие мелодии с непривычной силой трогали пресыщенные сердца. Пудреные головки опускались на парчовые плечи камзолов. Парочки неспешно входили в ледовый дворец или исчезали в теплых глубинах Грэнхем-Холла.
Отшучиваясь и подмигивая, Дав сбежал от пленившей его восхищенной толпы, и почитатели его вернулись к своим бокалам и дамам. Завтра высший свет с радостью предоставит ему кредит и вновь ласково примет в самом избранном кругу Лондона, кругу могучих и влиятельных. Полный успех!
Он пошел прочь от темных террас, прямо к «саду-плетенке» Мег. Гроздья сосулек на солнечных часах давно лишили их возможности показывать какое-либо время.
Здесь он разгадал тайну Мег, здесь впервые ласкал ее, когда жужжащие пчелы лениво летали меж душистых трав. Она не ждала от него верности, хотя с самого начала знала, какую цену ему придется заплатить, если он предаст ее. Однако он никогда не испытывал особого желания изменять ей, а потом обстоятельства связали их сильнее, чем любовь. Под конец их отношения стали скорее дружескими, чем страстными, но общая тайна продолжала крепко держать их.
Обходительная, умная Мег! Желание его вновь оказаться в ее постели по-прежнему оставалось сильным. И как получилось, что все чувства, помимо дружбы, вдруг окончательно и бесповоротно ушли в прошлое?
– Неужели вы в одиночестве? – раздался женский голос. Дав повернулся. Фигура Мег слабо белела на самом краю сада: Снежная королева в широких юбках, вся в бриллиантах и кружевах, смотрела на него. Он отвесил поклон.
– Как видите, мадам.
– Так же как и я, – заметила она.
– Но как же лорд Хартшем?