Грешный
Шрифт:
— Ах да, подружка невесты! — тихо произнес граф. Его пристальный взгляд вдруг вспыхнул огнем, а глаза сузились в подозрении. — Как я понимаю, вы и есть та самая Джейн Рэнкин, след от ботинка которой отпечатался на моей банкноте! У вас волосы того же цвета, те же вызов и непокорность в глазах.
Стараясь отвести глаза, Джейн метнула взор куда–то за плечо графа. Но он схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.
— Куда же делся ваш акцент сегодня, а? И что, черт возьми, вы делали там, в Ист–Энде?
Граф вспомнил. Дьявол его побери, вспомнил! Впрочем, это
— Боюсь, вы ошиблись и приняли меня за кого–то другого, лорд Уоллингфорд.
Глаза графа превратились в две маленькие щелочки, и Джейн почувствовала, как его ледяной взгляд пытается проникнуть к ней в душу. Но эта скромница была не из тех, кто позволит себя расстраивать столь никчемному и безнравственному человеку, как Уоллингфорд! Отныне с ее безрассудной страстью к лорду было покончено. Этот мужчина не был Мэтью, пробудившим в Джейн столь сильные чувства. Все, точка. Сейчас перед нею стоял настоящий Уоллингфорд.
— Возможно, как только вы закончите подвергать эту женщину невообразимому оскорблению, — медленно произнесла Джейн, — вы будете так любезны, чтобы встретиться со мной в кабинете. Не забудьте, мы должны подготовить тост для счастливой пары.
Вежливо кивнув леди Берроуз, Джейн величественно повернулась к графу спиной и застучала каблуками по направлению к дому.
— Рыжая мегера! — бросил ей вслед граф.
— Несносный прожигатель жизни! — не осталась в долгу Джейн. Перед тем как закрыть дверь, она успела заметить ошеломленное выражение на лице графа, получив от этого какое–то особое, извращенное удовольствие. Эта радость была ребяческой, глупой, но от этого не менее приятной.
Джейн жаждала возмездия, ей хотелось наказать Уоллингфорда за то, что тот заставил ее забыть о клятве всегда оставаться верной самой себе, никогда не позволять себе попадаться в ловушку чувств, никогда не терять себя ради мужчины. Подумать только, в какой опасности была Джейн, ведь она собиралась отказаться от своих принципов ради Мэтью! И наверняка сделала бы это, если бы граф Уоллингфордский своими оскорблениями невольно не спас ее честь.
— Прошу покорнейше извинить, — проворчал Мэтью, отходя от леди Берроуз на почтительное расстояние. — Похоже, у меня появились дела.
— Значит, придется отложить, да? — промурлыкала кокетка. — Давайте встретимся позже, и я дам вам то, чего вы так страстно желали многие месяцы.
Коротко поклонившись, граф прошагал вдоль террасы и толкнул боковую дверь. Совсем не думая о леди Берроуз и ее недвусмысленном предложении, он двинулся вперед, чувствуя, как внутри все закипает от гнева.
Вот ведь змея подколодная! Сейчас он сделает с этой мисс Рэнкин то, что она вполне заслуживает! Будет трясти нахалку до тех пор, пока ее зубы не начнут стучать друг о друга, пока с ее язвительного языка не слетит все, что он хочет знать о Джейн. Да, эта дерзкая дамочка отпиралась, но Мэтью точно знал, что именно с ней он разговаривал тогда на улице. Это была она, унылая компаньонка леди Блэквуд, искусно имитировавшая диалект кокни!
Оставалось только гадать, какого дьявола мисс Рэнкин делала там, на месте условленной
Яростно колотя ботинками по полу, Мэтью через холл помчался к кабинету Реберна. Рванув на себя ручку, он ворвался в комнату и с силой хлопнул дверью, убедившись, что она закрылась.
Джейн Рэнкин уже восседала за столом, деловито царапая перьевой ручкой на куске веленевой бумаги. Она даже не соизволила взглянуть на графа, когда он со злостью хлопнул руками по полированной поверхности стола и угрожающе наклонился вперед.
— А, вижу, вы уже здесь, — заметила компаньонка. — Нисколько не сомневаюсь, что леди обиделась на ваше первобытное отношение к слабому полу и велела вам убираться к дьяволу.
— Сегодня, чуть позже, у нас назначено свидание. Там–то мы с моим первобытным отношением бессмысленно и порочно ее трахнем.
— Я презираю это слово и всегда выражаю свое негодование, когда оно используется в отношении представительниц моего пола в подобном оскорбительном контексте, — прошипела мисс Рэнкин, с раздражением бросая ручку на бумагу и поднимая на графа гневный взгляд.
— В самом деле? Понятно, оно чертовски плохое, к тому же — одно из самых моих любимых. Я пускаю это словечко в ход всякий раз, когда представляется такая возможность.
— Дикарь! — огрызнулась компаньонка.
— Унылая серая мышь! — тут же парировал граф, с ребяческим азартом вступая в перебранку. Но маленькая чертовка и не думала отступать. Лицо мисс Рэнкин приобрело красный оттенок, так подходящий к ее ярким волосам, а глаза под старомодными очками вспыхнули яростью. Голос компаньонки звучал пронзительно, резко, что — к удовольствию графа — выдавало ее смятение.
— Будь по–вашему, милорд, но, спешу напомнить, мы находимся здесь, потому что наши друзья влюблены и они хотят, чтобы мы были свидетелями на их свадьбе. Поэтому сегодня, на один–единственный день, нам нужно найти способ отбросить взаимную неприязнь и вести себя как цивилизованные люди, хотя вас, безусловно, трудно счесть таковым.
Лорд улыбнулся издевательской, безжалостной улыбкой, обнажив все свои белые зубы:
— Не волнуйтесь, я могу быть очаровательным даже с пресной компаньонкой леди.
Мисс Рэнкин дерзко вскинула подбородок:
— Нет никакой нужды очаровывать меня, милорд. Я не интересуюсь вашей постелью.
— Ну и прекрасно, потому что вы не сможете ни увидеть мою постель, ни тем более побывать в ней.
Она воинственно скрестила руки на груди и сердито посмотрела на графа:
— Теперь, когда мы установили границы нашего общения, возможно, нам следует приступить к подготовке тоста для счастливой пары.
— Могу ли я предложить вам оставить этот тост и пойти наверх, чтобы подготовиться к торжеству? До церемонии осталось чуть больше часа.