Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
Шрифт:
«Часть твоего плана накормить весь мир?» – проницательное замечание Аны эхом отдается в моем мозгу, и я вспоминаю ночной кошмар. От одной мысли, что где-то на земле голодают дети, мне становится плохо. Физически плохо. Так что я, скорее, делаю это из заботы о себе и своем самочувствии.
Кошмар отступает, пока я переписываю речь. Черновик, который прислал Сэм, мой вице-президент по связям с общественностью, по-моему, слишком пафосен. Требуется целый час, чтобы переделать состоящий из журналистских штампов вздор в нечто более человеческое.
Половина десятого – и все еще ни словечка от Аны. Ее молчание
Может, хватит унижаться, Грей?
Раздается сигнал входящего сообщения, и мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Увы, е-мейл от Мии. Улыбаюсь, несмотря на отвратительное настроение. Миа с самого начала была для меня лучиком света, маленьким озером с улыбками и тысячей слов в минуту. С тех самых пор, как ее внесли в дом и представили мне как мою новую сестричку. Элиот долго возмущался, что ее я принял безо всякого сопротивления и ревности, чего не скаже шь о наших с ним отношениях в детстве. Я скучал по этой девчонке.
Вот черт! И все длинный язык моей матушки! Ана – не моя девушка. Теперь в субботу придется отбиваться от назойливых расспросов сестры, такой же болтливой, как мама, и к тому же наделенной неиссякаемым оптимизмом. Порой она совершенно невыносима. Запомнив номер рейса и время прилета, отправляю Мие короткое сообщение, что встречу ее в аэропорту.
2
До встречи, братец (фр.).
Без пятнадцати десять собираюсь на церемонию вручения дипломов. Серый костюм, белая рубашка и, конечно, тот самый галстук. Легкий намек Ане, что я не сдался, напоминание о прекрасном времени.
Да, мы отлично провели время… В мозгу всплывает образ связанной и изнемогающей от желания Аны. Проклятье, почему она не позвонила?! Звоню ей еще раз.
И опять никто не отвечает.
Ровно в десять в дверь стучат. Это Тейлор.
– Доброе утро, – говорю я, когда он заходит в номер.
– Здравствуйте, мистер Грей.
– Как прошел вчерашний день?
– Хорошо, сэр.
Манера поведения Тейлора меняется, выражение лица теплеет. Наверное, думает о дочери.
– Как Софи?
– Она просто прелесть, мистер Грей. И хорошо учится в школе.
– Рад слышать.
– «Ауди А3» доставят в Портленд сегодня после обеда.
– Отлично. Пойдем.
Мне не терпится увидеть мисс Стил.
Секретарша ректора провожает меня в небольшое помещение рядом с университетским конференц-залом. Она краснеет почти так же сильно, как некая молодая особа, с которой я очень близко знаком. Там, в комнате отдыха, преподаватели, администрация и несколько студентов пьют кофе, ожидая начала церемонии. Среди них я, к своему удивлению, замечаю Кэтрин Кавану.
– Привет, Кристиан, – здоровается она, приближаясь ко мне уверенной походкой девушки из весьма состоятельной семьи.
Кавана одета в мантию и, судя по всему, в прекрасном настроении. Наверняка она видела Ану.
– Здравствуй, Кэтрин. Как дела?
– Похоже, ты не ожидал меня здесь встретить, – отвечает она слегка вызывающим тоном, не обращая внимания на мое приветствие. – Я буду выступать с прощальной речью. Разве Элиот тебе не сказал?
– Нет.
С чего бы, мы не отчитываемся друг перед другом.
– Поздравляю, – из вежливости добавляю я.
– Спасибо, – сдержанно говорит она.
– Ана здесь?
– Скоро приедет. Вместе со своим отцом.
– Ты ее сегодня видела?
– Конечно. А что?
– Хотел узнать, добралась ли она домой на этой колымаге, которую зовет машиной.
– Вообще-то, она зовет ее Вандой. И да, добралась.
Кавана одаривает меня вопросительным взглядом.
– Рад слышать.
Тут к нам присоединяется ректор и, вежливо улыбнувшись Кэтрин Кавана, уводит меня к остальным преподавателям. Я испытываю облегчение от того, что Ана жива и здорова, но она не ответила ни на одно сообщение, и это плохой знак.
Впрочем, у меня почти нет времени поразмышлять о печальном положении дел – кто-то из сотрудников университета объявляет, что пора начинать, и ведет нас в коридор.
В минуту слабости еще раз звоню Ане и вновь попадаю на голосовую почту, к тому же мне мешает Кавана.
– С нетерпением жду твоего выступления, – говорит она, когда мы идем через холл.
Войдя в зал, замечаю, что он больше, чем я ожидал, и набит битком. Пока мы поднимаемся на сцену, все как один встают и начинают хлопать. Аплодисменты усиливаются, затем стихают, сменившись выжидательным гулом. Народ рассаживается по местам.
Как только ректор начинает приветственную речь, я, улучив минуту, разглядываю зал. Первые ряды заняты студентами в одинаковых черно-красных университетских мантиях. Где же Ана? Методично исследую каждый ряд.
«А, вот ты где!»
Она сидит, съежившись, во втором ряду. Жива и здорова. Чувствую себя дураком из-за того, что потратил столько сил, беспокоясь о ее местонахождении. Встретив мой взгляд, яркие голубые глаза Аны широко распахиваются, она ерзает на стуле и медленно краснеет.