Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
Шрифт:
Я обнимаю Ану за плечи, ласково проведя большим пальцем по ее обнаженной спине. Ана вздрагивает. Отвечаю, что мы с ней знакомы пару недель.
– Познакомились, когда Анастейша пришла брать у меня интервью для студенческой газеты.
– Не знал, что ты работаешь в студенческой газете, Ана, – говорит мистер Стил.
– Кейт была больна, – лепечет она.
Рэй Стил хмуро смотрит на дочь.
– Хорошо выступили, мистер Грей, – произносит он.
– Спасибо, сэр. Насколько я знаю, вы увлекаетесь рыбалкой?
– Верно. Вам Анни рассказала?
– Да.
– А вы
– Не так часто, как хотелось бы. Когда мы с братом были мальчишками, отец часто брал нас на рыбалку. Больше всего он любил ловить радужную форель. Думаю, я в него.
Какое-то время Ана слушает нас, потом извиняется и уходит в толпу на поиски семейства Кавана. Черт, она потрясающе выглядит в этом платье!
– Да? А где вы рыбачите?
Вопрос Рэя Стила возвращает меня к нашему разговору. Я понимаю, что это своего рода экзамен.
– По всему Тихоокеанскому Северо-западу.
– Вы из штата Вашингтон?
– Да, сэр. Отец начал учить нас на реке Винучи.
Стил улыбается:
– Знакомое местечко!
– Но больше всего ему нравится Скаджит [4] , американская сторона. Помню, как он чуть свет вытаскивал нас из постели, и мы ехали туда на машине.
– Вода там хорошая. Я сам на Скаджите таких крупных рыбин ловил! Правда, на канадской стороне.
– Одно из лучших мест для естественной форели. Ее вываживать куда интереснее, чем тех, что выросли из искусственно выведенных мальков с подрезанными жировыми плавниками, – говорю я, не сводя глаз с Аны.
4
Река на северо-западе США и юго-западе Канады.
– Не могу не согласиться.
– Мой брат поймал парочку диких монстров, а я все еще жду свою самую большую рыбу.
– Ничего, когда-нибудь повезет.
– Надеюсь.
Ана что-то горячо обсуждает с Кэтрин Каваной. О чем говорят эти двое?
– Вы по-прежнему часто ездите на рыбалку? – Я вновь сосредотачиваюсь на мистере Стиле.
– Конечно. Мы с другом Анни Хосе и его отцом не упускаем случая порыбачить.
Опять гребаный фотограф!..
– Это тот парень, который присматривает за «Фольксвагеном»?
– Да, он.
– «Жук» – прекрасная машина. Я поклонник немецких автомобилей.
– Правда? Анни любит эту старую машинку, но, похоже, она свое отслужила.
– Забавно, что вы об этом заговорили. Я как раз хотел одолжить Ане один из автомобилей компании. Думаете, Ана согласится?
– Наверное, хотя решать все же самой Анни.
– Отлично. Как я понимаю, Ана не увлекается рыбалкой?
– Нет. Девочка вся в мать. Не может видеть, как мучается рыба. Или червяки, коли на то пошло. У нее доброе сердце.
Он многозначительно смотрит на меня. Ого! Предостережение от Рэймонда Стила. Я оборачиваю все в шутку:
– Так вот почему вчера за ужином ей не понравилась
Стил смеется:
– Да нет, есть рыбу она любит!
Ана закончила разговаривать с семейством Кавана и направляется к нам.
– Привет! – говорит она с широкой улыбкой.
– Ана, где здесь туалет? – спрашивает Стил.
Она объясняет ему дорогу: выйти из шатра и повернуть налево.
– Сейчас вернусь. Развлекайтесь, дети.
Ана смотрит, как Рэй уходит, затем устремляет тревожный взгляд на меня, но, прежде чем мы успеваем сказать хоть слово, нас прерывает фотограф – быстро снимает нас вместе и спешит прочь.
– Значит, моего папу ты тоже очаровал? – поддразнивает меня Ана сладким голосом.
– Тоже?
«Неужели я вас очаровал, мисс Стил?»
Бережно провожу пальцами по розовеющему на ее щеке румянцу.
– Как бы я хотел знать, о чем ты думаешь, Анастейша!
Когда моя рука спускается до подбородка Аны, я приподнимаю ее голову, чтобы видеть выражение ее лица. Ана замирает, смотрит на меня, и у нее темнеют зрачки.
– Сейчас, – шепчет она, – я думаю, что у тебя красивый галстук.
Ответ Аны меня смешит.
– С недавних пор он стал моим любимым.
Она улыбается.
– Изумительно выглядишь, Анастейша, тебе очень идет это платье, я могу гладить твою спину, касаться твоей прекрасной кожи.
Ана приоткрывает рот, ее дыхание учащается, и я чувствую, как нас неудержимо влечет друг к другу.
– Ты же знаешь, малышка, что все будет хорошо, – говорю я тихим хриплым голосом, который выдает мое вожделение.
Она зажмуривается, сглатывает, делает глубокий вдох. Вновь открывает глаза и буквально излучает тревогу.
– Но я хочу большего, – шепчет она.
– Большего?
Она кивает.
– Большего, – тихо повторяю я, проводя пальцем по ее губе, такой податливой и мягкой. – Ты хочешь цветов и сердечек.
Хреново. У нас ничего не выйдет. Без вариантов. Романтика не для меня. Я никогда не поставлю свое сердце на кон в насквозь прогнившем казино под пафосным названием «любовь», никому не дам и грамма контроля над собой. Отношения всегда разрушают, и потом, когда ты оказываешься сидящим на обломках, в таком глубоком шоке, что даже слова застревают где-то внутри тебя, все проходят мимо. Глядят с осуждением и грозят пальчиком, говорят, что во всем ты виноват сам. Нет, этому не бывать. Проще пережить несколько недель и оставить все как есть.
Мне больно. Мои мечты и надежды рушатся прямо на глазах. Широко распахнув глаза, Ана смотрит невинным и умоляющим взглядом. Проклятье! Она безумно соблазнительна.
– Анастейша, я ничего об этом не знаю.
– Я тоже.
Конечно, она же ни с кем до меня не встречалась.
– Ты вообще ничего не знаешь.
– А то, что знаешь ты, неправильно, – выдыхает она.
– Неправильно? Только не для меня, – защищаюсь я. – Попробуй сама.
«Прошу тебя, согласись». Ана пристально вглядывается в мое лицо, ищет подсказки. На какой-то миг я теряюсь в голубых глазах, которые видят меня насквозь.