Грезы
Шрифт:
— Я упала, — ответила Сасс нерешительным голосом, так, словно ее недуг был душевный, а не телесный.
— Но мне говорили, что у тебя дела идут на поправку.
Сасс слегка качнула головой, вероятно, пытаясь отвернуться. Разговор уже начинал ее утомлять. Она снова ускользала, и Шон не имел ни малейшего представления, что ему делать. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, понимая, что все зависит от него. Сасс ему помогать не может, бедняжка. Что бы ни привело ее в такое состояние,
Шон осторожно взялся за одеяло, закрывающее колени Сасс. Не поворачивая лицо, Сасс вздрогнула, ее руки невольно напряглись, удерживая одеяло.
— Ничего, ничего, Сасс, беспокоиться не стоит. День прекрасный. Солнце ярко светит… — Он медленно приподнял одной рукой одеяло, держа другой ее ладони. — … ты не простудишься и не умрешь, уверяю тебя.
Сняв одеяло, Шон увидел, что она одета в длинный халат, на ногах домашние туфли. Поднявшись со стула, он присел возле нее на корточки.
— Для такой прекрасной погоды ты одета слишком тепло. Давай-ка я помогу тебе снять эти туфли? Дай мне посмотреть, где у тебя болит, моя дорогая…
— Нет, Шон. Нет, — застонала Сасс.
— Да, милая, да. Понимаешь, я должен посмотреть, что у тебя там и как тебе помочь. Иначе какой смысл считаться другом, Сасс, если не можешь ничем быть полезен, — уговаривал ее Шон, берясь за подол ее халата и приподнимая его. Его взору открылись ее ноги, еще недавно такие красивые.
Он увидел первые шрамы на ее лодыжке, все еще красные, как и новый шрам, в том месте, где недавно делалась операция. Слава Богу, заживали они нормально. При виде их он почувствовал надежду, но потом поднял подол немного выше и увидел, что нога наполовину ссохлась, что на половине икры начинается новый шрам, более широкий и глубокий, и тянется по всей ноге. На бедре, потерявшем форму от долгих часов, проведенных в этом кресле, кость искривилась. Сможет ли она вообще стоять, ходить, не поврежден ли нерв…
— Что ты здесь делаешь?!
Лизабет налетела на него так стремительно, что Шон отлетел в сторону, когда она вклинилась между ним и Сасс. Она злобно одернула длинный халат Сасс и схватила туфли, стоящие рядом с креслом. От ярости Лизабет уронила одну на пол, подняла и резко надела их на ноги Сасс. Та вскрикнула, но ничего не сделала, чтобы остановить нападение. Но тут Шон вскочил на ноги, был готов к борьбе.
— Не причиняй ей боль! — заорал он и, схватив Лизабет на плечи, резко повернул к себе. На ее лице застыла ненависть, оно побледнело, а глаза светились враждебностью.
— Не прикасайся ко мне! Убирайся от меня! — закричала она.
— Это ты не прикасайся к ней! — рявкнул Шон. — Тебя нужно гнать отсюда. Клянусь, это ты сделала с ней такое.
— Я не дала ей умереть, когда все ее бросили.
— Я ничего не знал. Ты не позвонила и не сообщила мне об этом. Я услышал случайно от одной доброй души, ездившей с ней в Ирландию. Я узнал слишком поздно, но хорошо, что узнал, иначе так и не увидел бы этот ужас.
— Да, это ужасно, но мы с Сасс с этим справляемся неплохо. — Лизабет схватила одеяло и набросила на изуродованные ноги. Она обошла вокруг кресла, опасливо поглядывая на Шона, и подоткнула одеяло со всех сторон Сасс. — Ты тут нам не нужен. Уходи! Убирайся! Мы и так неплохо со всем справляемся.
— Ты называешь это «справляемся»? Ты разогнала всех и медленно убиваешь ее.
— Я никого не прогоняла. Мне пришлось всех отпустить. До последней прислуги. У Сасс нет денег, чтобы платить прислуге. А друзья просто сбежали. Смотри, как они о ней заботятся. Никто не приходит. Никто. — Лизабет увидела, что не это ожидал от нее услышать великан-ирландец. На долю секунды он онемел, и она решила его добить.
Со стальной решимостью Лизабет схватила кресло и повернула его в сторону дома. Она тряхнула головой и торжествующе взглянула на Шона.
— Сейчас не так-то просто меня осудить, верно, мистер Коллиер? У Сасс не осталось денег ни на что, кроме хирургов, ортопедов и оплату закладных за этот красивый дом. Она разорена. Она не может ни продать свои долгосрочные вклады, ни обналичить их. Я остаюсь, потому что она дорогой для меня человек, я делаю все, потому что люблю ее. А теперь убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию.
Каблуки Лизабет застучали по камням. Она так быстро катила кресло, что Сасс съехала на одну сторону. Они уже были у первой аллеи, когда Шон их догнал.
— Оставь ее, Лизабет. Не увози ее сейчас. Она этого не хочет. Сасс! Скажи ей! — В три прыжка он оказался перед креслом и преградил им дорогу. На его лице отразились страх и надежда. Но Лизабет двинулась прямо на него, пользуясь Сасс как тараном. — Сасс, дорогая, не позволяй ей увозить тебя отсюда. Иначе ты никогда не выкарабкаешься. Никогда.
Он схватился за подлокотники и толкнул кресло назад, не обращая внимания на Лизабет. Он заговорил с Сасс, умолял ее остаться с ним, дать ему знать, что она готова бороться, что понимает, насколько ее губит эта женщина.
— Сасс, скажи хоть слово. Или моргни, или дотронься до носа. — Он засмеялся, и в его смехе звучала истерика, как будто его время на этой земле истекало, и только она могла его продлить. — Сасс, одно слово. И все, больше ничего не нужно. Просто скажи мое имя, и я клянусь, что выброшу эту паскуду через забор.