Гриада (илл. Н.Гришина)
Шрифт:
Могучая сила все убыстряла движение «Урании».
Я включил указатель скорости.
«Девяносто тысяч километров в секунду», — доложил автомат монотонным голосом.
Оказывается, Петр Михайлович ведет дневник!
Я узнал об этом только вчера, случайно наткнувшись на раскрытый блокнот академика, забытый им среди книг в нашей библиотеке. Мой взгляд невольно остановился на ровных строчках.
«…Марс остался далеко позади. На экранах астротелевизора быстро уменьшается его огромная вогнутая чаша, на глазах превращаясь в чайное блюдечко. Через пять минут Марс уже не больше копейки. Виктор сидит у штурманского пульта и сосредоточенно смотрит
— Смотрите, как нарастает ускорение! — воскликнул Виктор. — Каждую секунду мы увеличиваем скорость на один километр в секунду. Никогда еще я таким темпом не набирал ускорения!
Видно, что он восхищен высокими качествами гравитонного корабля, а ведь он не новичок в межзвездных путешествиях.
— Стократная перегрузка, — заметил я. — Сейчас каждый из нас весит семь — восемь тонн!
Виктор с уважением потрогал кнопки своего антигравитационного костюма. А костюм стоил уважения: он легко нейтрализовал действие ускорения, при котором собственный вес давно раздавил бы нас. Пятнадцать лет разрабатывал и совершенствовал его конструкцию Институт Антитяготения.
— Как он работает? — спросил Виктор.
Мне нравится его любознательность, и я стараюсь как можно проще объяснить ему принципы действия аппаратов, построенных на основе сложнейших теорий новейшей физики.
— Антигравитационный костюм — это как бы волшебный экран, прикрывающий нас от действия силы тяжести. Но чудес тут нет: в обыкновенный космический скафандр вмонтированы гравитонные излучатели, которые преобразуют энергию электричества в энергию противотяготения и нейтрализуют перегрузку.
— Замечательно! — воскликнул штурман. — В этих костюмах можно лететь с любым ускорением! Я практик, и уж я — то знаю, что значит ускорение… Однажды звездолет африканского Космоцентра, посланный в далекую разведку, попал в поле тяготения звезды Койпера, притяжение которой в четыре миллиона раз сильнее, чем земное. В борьбе с ее притяжением астролет израсходовал все аварийные запасы энергии и даже часть основного. А ведь основной был нужен для разгона корабля в обратный путь. Оставшейся энергии астронавтам едва хватило для разгона до девяноста пяти тысяч километров в секунду, так как их противоперегрузочные кресла не позволяли развить ускорение большее, чем шесть «жи».
Виктор помолчал и тихо докончил:
— Они летели к Солнцу ровно тысячу лет и не дожили до конца пути. У них ведь не было и анабиозных ванн. Вот если б они могли набирать скорость таким же темпом, как мы, тогда они были бы спасены.
Я часто наблюдаю за работой штурмана, любуюсь его смелым лицом, высокой, сильной фигурой, поразительной быстротой реакции. Вот и сейчас глаза Виктора вдохновенно светятся: вероятно, для него многоголосая песнь астронавигационных приборов — открытая книга. Внезапно он насторожился: радиолокатор-робот издал тревожный резкий звук. Звездолету угрожало столкновение с крупным метеором. Радиоимпульс, отразившийся от метеора, был воспринят роботом, который мгновенно рассчитал прицел и включил носовую лучистую пушку. Пушка «выстрелила» в метеор мощным пучком электрически заряженных молекул. Немного отклонилась от своего пути «Урания», немного — метеор, и их траектории разошлись.
К исходу первых суток мы миновали Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун. Звездолет достиг границ Солнечной системы. Впереди лежат необозримые межзвездные дали, terra incognita… Родная Солнечная
Вдруг вспыхнул экран астротелевизора, и на нем проступило суровое лицо неизвестного мне человека.
Он долго всматривался в моего штурмана, потом его губы раздвинулись в скупой улыбке.
— Это Николай Глыбов, — обернувшись, пояснил Виктор. — Начальник космодрома межзвездных ракет на Плутоне, гроза всех нарушителей режима космических полетов.
В голосе штурмана звучало уважение к прославленному деятелю Космоса.
Глыбов поднял над головой руки в крепком рукопожатии, и мы услышали его взволнованный голос:
— Счастливого плавания, братья! Вас приветствуют все астронавты Системы! Научных побед и благополучного возвращения!
…«Урания» все дальше уходит в межзвездные просторы. В рубке царит полумрак, прорезаемый вспышками индикаторных лампочек да миганием звезд на боковых экранах.
Виктор положительно не дает мне покоя. В этом человеке заключен неисчерпаемый запас зоркой наблюдательности, предприимчивости и энергии, бьющей через край. Я подумал, что таким, очевидно, и должен быть профессионал звездоплаватель, видевший то, что недоступно большинству землян: неведомы планетные системы, жизнь, не похожую на земные формы, необычные состояния вещества и переходы энергии, удивительные цветные солнца и звездные катастрофы… Пусть он не теоретик-ученый, но его разум, поднявшийся над ограниченными земными представлениями, жадно вбирает бесконечную мудрость Вселенной. Я убедился, что он достаточно эрудирован в основных отраслях знания, и это понятно: длительные сроки межзвездных перелетов заставляли астронавтов превращать свои корабли в своеобразные летающие университеты, где учились все, чтобы не сойти с ума от томительного однообразия межзвездного полета.
Вот и сейчас Виктор ходит за мной по пятам, мешая проанализировать показания приборов, регистрирующих параметры гравитонного распада.
— Скорость достигла ста пяти тысяч километров в секунду, — вкрадчиво говорит он за моей спиной. — Через тридцать с половиной часов достигнем порога скорости света.
Мне понятна его наивная попытка привлечь внимание.
— Очень может быть, — спокойно отвечаю я и хочу скрыться от него в сектор УЭМК.
— Подождите, Петр Михайлович, — он осторожно берет меня за плечо железными пальцами. — Я давно хотел спросить вас о разных вещах, да вы все были заняты…
— Хорошо, — сдался я, зажатый в угол.
— Я до сих пор восхищаюсь гравитонной ракетой, — продолжал он. — Это как в сказке.
— Что ж тут сказочного?
— Почти все… Хотя бы возможность достижения суперсветовой скорости.
— Конечно, это необычно. Вообще говоря, я сам до конца не уверен, возможно ли будет победить скорость света. По теории как будто да. Но пока нет экспериментальных подтверждений, ученый должен сомневаться.
— Ну, хорошо. Я опять возвращаюсь к старому разговору… Помните, в Академии Тяготения? Допустим, мы превысили скорость света. Что произойдет с массой корабля, с пространством и временем? Ведь старик Эйнштейн строго доказал, что при скорости света масса бесконечно возрастает, пространство сжимается до нуля, а время останавливается Неужели время потечет вспять?