Грибница
Шрифт:
Крыс внимательно вслушивался в слова хозяина, но без посредничества Грибницы понять их не мог. Он ощущал досаду, излучаемую Витькам, и понял, что эти люди внизу — действительно враги, их нужно опасаться.
Люди на заправке прицепили к трактору сани с канистрами, да ещё какой-то тюк и, забравшись в кабину, тронулись в путь. Витёк проводил удаляющийся трактор взглядом и махнул рукой: «Завтра, — зевая произнёс он. — Если следы не заметёт, я пойду за ними завтра». Конечно утром он не нашёл на дороги даже намёка на тракторный след — до самого горизонта перед ним расстилалась гладкая, как глазурь на прянике, искрящаяся снежная целина.
Ночь, проведённая
Утром Пётр вышел в сад, держа в руках свёрток с маленьким тельцем Катерининого первенца. Ребёнок родился живым, но так и не сделал свой первый вдох: его лёгкие ещё не сформировались полностью и не готовы были выполнять свою функцию. Как Пётр ни старался, сделать для ребёнка он ничего не смог. Тот быстро синел, задыхаясь без связи с материнским организмом через пуповину, и умер у него на руках. А теперь и Катя неуклонно слабела, истекая кровью. Пётр предполагал, что кровотечение не останавливается из-за того, что плацента не отошла полностью, но женщина не позволяла ему попробовать удалить её остатки руками. Самой же ей закончить роды было не под силу. Воля к жизни, которая помогала Кате выдержать эту ночь, пропала, когда умер её сын.
Пётр стоял под деревом в саду и не знал, как ему поступить с ребёнком. Закопать сейчас? А вдруг Катя оправится и захочет проститься с ним? Оставить тут? Но это казалось ему жестоким по отношению к маленькому мученику. Сомнения Петра разрешил Сан Саныч: старик подошёл к нему и просто взял свёрток из его рук.
— Иди к ней, Петя. Иди к ней.
А потом за ним увязалась Мила, и у Петра не хватило смелости прогнать её: вдруг это последние Катины часы, он не имеет морального права запретить им попрощаться. От этой мысли у него у самого заболело сердце, а в горле застрял тугой ком от рвущихся рыданий.
— Мамочка! — закричала Мила, только-то переступила порог комнаты. — Мамочка, не бросай меня! Не умирай, мамочка!.
Глава 8 Спасение
…Порой Аркан удивлял меня, открывая до сих пор не проявленные черты характера. Когда ему исполнилось три года и я похвалялся перед самим собой, что знаю свою собаку, как самого себя, Аркан продемонстрировал, что это совсем не так.
Была зима и мы с ним ещё жили в квартире, хоть и в большой по меркам нашего города, но всё-таки недостаточно просторной для огромного алабая. Ему постоянно не хватало движения и приходилось ежедневно возить его порезвиться за город. Что и говорить — это не очень удобно для вечно занятого делового человека, но перепоручить это чужому я конечно не мог и занимался Арканом сам.
Мы только что вернулись с такой прогулки и обнаружили, что во дворе полно ребятни: свежий снег, выходной — и все отсюда вытекающие. Дети кувыркались в сугробах, визжали и здорово действовали мне на нервы, а тут ещё чей-то папаша затеял катать малышню на санках. Дети выстроились в очередь и совсем бы загоняли беднягу, если б не Аркан. Он вдруг вырвал поводок из моих рук и помчался к ним.
Арина сидела перед камином в общем зале и держала в руках будильник. Часы показывали половину десятого вечера.
— Почему они ещё не приехали? — озвучила Арина вопрос, который мысленно задавала себе уже раз десять.
— Буря могла их задержать, — предположила Ольга с готовностью, которая свидетельствовала о том, что женщина давно ждала такой вопрос. — Они едут потихонечку, чтобы не сбиться с дороги.
— А вдруг они уже сбились с дороги и едут не туда?
— Это невозможно, Арина, — Данил бросил сердитый взгляд на Ольгу. — Они сто раз уже ездили этим путём, как они могут потеряться?
— Да запросто! Ты в окно глядел? Там же ничего не видно из-за снега! И мороз всё крепчает. Я тоже за них волнуюсь, — Ира сидела в кресле сбоку от Арины и стискивала на коленях диванную подушку.
— Дань, а Спайк нормально себя ведёт? — вдруг спросила Ольга.
— Да как всегда, — растерялся мальчик. — А что?
— Ну, наверное, он почувствовал бы, если б с Ярославом что-нибудь плохое приключилось. Правда?
— А! Ну конечно! — на этот раз Данил наградил Ольгу благодарным взглядом, разгадав её намерение успокоить встревоженных девушек. — Спайк, хоть и привязан ко мне, но ведь Ярослава он тоже сильно любит. Он обязательно почувствует, если что-то будет ему угрожать, и я сразу это увижу. Ты не волнуйся, Арина.
— Ира, да ты и сама бы поняла, будь с ними что-то неладно, — Ольга продолжала развивать свою мысль. — Разве не так?
— Я не знаю, — отозвалась девочка. — Я волнуюсь, но не пойму из-за чего. Они запаздывают, от этого уже тревожно. Но вдруг, я что-то упустила? Вдруг, на самом деле я волнуюсь, из-за того, что что-то почувствовала?
— Ну, хорошо, тогда посмотрим на эму. Ведь они спокойны? Да, Арина? — не сдавалась Ольга.
— Да, эму ведут себя, как обычно, — подтвердила девушка. — Но сейчас это не показатель. Без Грибницы эму улавливают только эмоции, причём самые сильные. А Ярослав за последнее время научился их жестко контролировать, чтобы не провоцировать свою троицу. Я уверена: даже если что-нибудь действительно случится с ними, он будет до последнего сдерживать свои эмоции, чтобы не подвергать опасности всех нас. Так что мы ни о чём не узнаем ни от эму, ни от Спайка.
— О, боже мой! Что же нам делать? — воскликнула Ира.
— Вот что: тебе, Ира, тебе нужно пойти и постараться уснуть, — произнесла Ольга.
— Но ещё рано ложиться спать! — запротестовала девушка. — Я уже не маленькая! Я волнуюсь, но я же не закатываю истерик.
— Ира, Ольга права, — Арина внезапно оживилась. — Иди и ложись.
— Арина, Оля, ну что вы, в самом деле? Я себя контролирую!
— Так в этом же и дело, дурёха! — Данил уже всё понял и попытался втолковать это Ирине. — Нужно чтобы ты уснула, тогда тебе приснится, что там с ними.