Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время
Шрифт:
После того как секретарь записал признание, монахи объявили, что суд состоится завтра, поскольку несколько человек уже сознались, а собирать для каждого – слишком много чести для еретиков.
В камеру к Матвею бросили еще троих. Теперь он на правах старожила просвещал их. Попасть под обвинение легко, по доносу. Но об оправданных подозреваемых никто не слышал. И потому выход из тюрьмы был один – через эшафот. Если бы кто помог сбежать во время перевозки к месту казни… Только нет у него таких знакомых. Да и не всякий возьмется за опасное дело, потому что страшно, приговоренных
Так, в одну ночь произошла массовая резня гугенотов в Париже, когда были убиты три тысячи человек. И аббат Арнольд сказал: «Убивайте всех, Господь узнает своих!» А по всей Франции были убиты тридцать тысяч человек. Предполагалось, что истинные католики попадут в рай, а другие – грешники и вероотступники – в ад. По мнению Матвея, православная церковь была куда милосерднее, людей на площадях не сжигала на потеху публике.
Суд был скорым, обвиняемых заводили одного за другим в комнату, зачитывали обвинение. Потом короткое совещание и вердикт:
– Виновен в ереси. Приговорен к очищению огнем.
Эко ласково – очищению! Жестокой пытке! Матвей был именно такого мнения. Что скрывать – страшно было! Каково это – знать, что завтра умрешь? И смерть не мгновенная, как при отсечении головы, а мучительная.
И уже не до сна в камере. Пытался припомнить циферки на башне, их сочетание. Ой, не зря Пель их написал, запомнить все невозможно. Наверняка не только в деловые поездки ездил, но и путешествовал по другим странам и временам. Отсюда знание алхимии, получение золота, ибо владел он некоторыми тайнами древних, которые ныне утеряны.
Одно за другим Матвей нашептывал сочетание цифр, а ничего не происходило. Накатывало отчаяние. Неужели завтра сожгут? Верить не хотелось, слишком жестоко. А кроме того, он не чувствовал вины. Если бы на самом деле украл, убил, предал войско. Человек всегда остро чувствует несправедливость по отношению к себе. Но ныне не работы хотят лишить, а жизни.
Утром забылся сном, снились кошмары, кричал и просыпался в холодном поту. Сокамерники выговаривали:
– Спать не даешь!
– На том свете отоспитесь!
Двоих тоже приговорили к смертной казни, только почему-то через повешение. Но хрен редьки не слаще, все равно смерть. Матвею она даже приснилась, как ее описывали, – костлявая старуха с косой в руках. Хотя ныне говаривали, что звать ее Мара и выглядит она молодой и красивой девушкой. Оборвет нить жизни и все. Другие шептали про огненную реку и Калинов мост. Матвей не верил никому. Еще никто с того света не вернулся и не поведал, как там на самом деле.
Утром завтрак не дали: чего добро переводить? Посадили в железную клетку на подводе. Обоих сокамерников отдельно – их казнь в другом месте.
Процессия тронулась в путь.
– Покайся! Господь милостив, простит.
Процессия прибыла на Гревскую площадь, где уже были врыты в землю деревянные столбы, приготовлены вязанки хвороста и кувшин с оливковым маслом, чтобы хворост хорошо разгорался и огонь не погас, если подует сильный ветер. Похоже, сжигать будут не одного Матвея, на площадь прибывали и другие подводы с узниками.
Народ сбегался к площади. Как же, бесплатное представление предстоит. Как всегда, где толчея, там орудовали карманные воришки. Срезали кошельки, очищали карманы у ротозеев. Здесь же попрошайки гнусаво выпрашивали подаяние. К одному деревянному столбу привязывали сразу по двое приговоренных, руки заводили за спину и связывали с руками второго еретика. Уже и хворостом начали обкладывать до колен, и поливать маслом. У палачей в черных накидках и черных капюшонах с прорезями для глаз уже факелы горят.
Матвея выволокли из клетки, подтащили к столбу, с другой стороны привязали за локти к рукам Матвея рыжеволосую девушку. Почему-то толпа ненавидела ее больше других. Улюлюкали, кричали:
– Сдохни, ведьма!
И выкрикивали прочие непотребства. Мало того, швыряли камни. Девушка прикрыться руками не могла, и камни били по лицу, потекла кровь, это только раззадорило зрителей. Девушка стала вслух читать молитву. Матвей слышал ее голос и слова. Разве еретик в последние минуты будет читать молитву?
Матвей стал вспоминать цифры на кирпичах трубы. Цифры были расположены группками по девять. Очень важно не перепутать, называть в определенном порядке. Видимо, мозг Матвея работал в напряженном режиме, на пределе возможностей, ибо на кону – жизнь. Матвей начал складывать цифры:
– Два, девять, один, один…
Когда закончил, прошло несколько секунд. Вдруг раздались крики боли, ужаса, народ стал теснить друг друга, сбивать с ног. Сильные толкали слабых. На этом фоне послышались уже знакомые Матвею хлопки крыльев. Повернуть бы голову, да невозможно. Вдруг показался грифон. С рыком льва он опустился вниз, схватил палача за голову и откусил ее. Но не проглотил, а выплюнул. Стоящего рядом священника разорвал мощными лапами. Уже морда и лапы в крови. Показался еще один грифон. Он хватал всех без разбора – женщин, мужчин, раздирал грудные клетки, прокусывал шеи.
Народ в ужасе стал разбегаться с площади по улицам и переулкам, люди давили друг друга, искали спасения в харчевнях. Матвей вывернул голову, насколько смог. О! Грифонов не один и не два, а десяток! Да орудуют быстро, и нет от них спасения! Один из монахов, судя по одеянию – иезуит, стоял, воздев вверх руки с Библией, как щит. Не помогло, грифон лапой отбросил Библию, стал рвать клыками человеческую плоть.
Такого Матвей не ожидал. Он осознавал, что появились грифоны по его зову, после названных цифр. Но Матвей хотел другого результата – вернуться к себе домой, в Санкт-Петербург. Наверное, не угадал с порядком цифр.