Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время
Шрифт:
– То, что прыщавая, у подростков так бывает. У самого так было и прошло.
– Так я не понял. Тебя познакомить?
– Есть у меня девушка, правда, невестой я ее еще не называл.
– О, смешной человек! Пока ты здесь, ее другой сосватает. Если девка хороша, схватят, не сомневайся. А ты хоть и умен безмерно, все же дурень. Вот попомни мои слова – по возвращении сразу женись и сюда. Разве ты в своей Московии такие деньги имел?
– Нет.
– То-то. У нас тепло, народ приветливый, а главное – богатых много. Да ты и так на хороший дом заработал, с дожем знаком. Перед штормами,
– Мне моя страна нравится.
– Э-э-э! Где тепло и карманы золотом набиты, там твой дом. Попомни слова старого Лоренцо!
По меркам 13-го века люди 40–45 лет считались уже пожилыми. В те времена продолжительность жизни была низкой. Болезни, войны, сплошная антисанитария, низкий уровень медицины, нехватка здоровой еды, витаминов сильно укорачивали жизнь.
В общем, Лоренцо склонял Матвея к переезду в Венецию. Безусловно, полезный опыт здесь Матвей получил. Но бросить родителей, Мари, оставить навечно красивейший город России он был не согласен. Значение слова «патриот» понимал, но уж больно возвышенно, высокопарно. А деньги? Не всегда они приносят счастье, и здоровье за них не купишь, только облегчишь состояние.
Матвей для себя наметил: еще месяц-два – и домой. Соскучился по семье, по домашним пирогам, по гречневой каше, даже по аптеке. А когда понял, что соскучился, грустно стало. Потому как в Венеции понравилось, не стоит душой кривить. Море, тепло, вино, денежную работу сам себе нашел. С какой стороны ни посмотри – одни плюсы. В городе он узнаваем, пользуется уважением. И никаких опасностей для жизни, как в Париже – от инквизиции, либо на Родосе – от янычар, или в Риме – от эпидемии. Поэтому и грустно, даже печально, ибо познал другую, приятную сторону жизни. Оказывается, можно и так жить!
Периодически в голове мелькала мысль: откуда Пель взял эти цифры? Сомнительно, что сам придумал. Эти опыты по получению золота, поиски философского камня, грифоны… Наверняка он масон, но об этом стоит молчать. Лично Матвею и его семье масоны ничего плохого не сделали.
Прошло две недели. Пора бы генуэзцам уже прибыть, поскольку очки были готовы через десять дней, как и договаривались. Матвей всегда старался держать данное слово, как и подобает мужчине. Получилось как в русской поговорке: «Помяни черта всуе, он и явится». Только подумал, а Теодоро уже вот он, шляпой взмахнул для приветствия. В те времена с непокрытой головой ходили только простолюдины. Купцы, дворяне, ремесленники, люди искусства (художники, скульпторы, поэты) носили головные уборы – шляпы, береты, колпаки.
– Рад видеть в добром здравии, Матвей. Мы слегка задержались, были в Магрибе. Но теперь всецело отдаемся в твои руки!
– Сейчас, только готовые очки возьму.
Матвей вернулся в дом, взял сундучок с готовыми изделиями, и они направились к лодке. По дороге Теодоро жаловался, что порядки в Магрибе испортились. (Магрибом назывались земли на севере Африки, к западу от Египта.) Насколько успел понять Матвей, там, на границе между Сенегалом и Мали, находился золотой рудник под названием «Бамбук», приносивший европейцам изрядные объемы золота.
Матвею сразу подумалось, что генуэзцы
Матвей поздоровался, поставил сундучок на стол и открыл крышку. Достал очки из бархатного футляра, сам надел на нос Пино, потом снял, подогнул дужки, еще раз надел.
– Посмотрите вокруг. Что вы видите?
А Пино онемел от увиденного. Все предметы видит отчетливо, в деталях и красках.
Матвей предупредил:
– Снимать только обеими руками, держать за оправу. Если сядет пыль на линзы или случайно возьметесь за них пальцами, на стеклах останутся пятна. Мягкой тряпицей надо осторожно протереть, чтобы не поцарапать. И лучше предварительно подышать. Вот так, – и Матвей продемонстрировал.
– Белиссимо! Великолепно! Даже не знаю, как тебя благодарить, московит.
– Все в мире имеет цену. Двести цехинов!
– Могу я расплатиться дженовино? Они точно такого же веса, как цехины.
Это верно. Каждая республика выпускала свои деньги. В Генуе золотые монеты назывались дженовино, имели свой рисунок, но весили ровно столько, сколько и цехины Венеции.
Матвей согласился. Золото – оно везде золото, как ни назови монеты. Теодоро положил на стол увесистый мешочек с монетами.
– Здесь четыре сотни монет, сразу за двое очков.
И маме Теодоро Матвей очки надел, дужки подогнул. Мама была намного моложе супруга. И очки для нее сделали полегче, линзы – потоньше. От мамы сразу послышались вздохи восхищения. Ибо раньше, чтобы разглядеть что-либо, она прищуривала глаза. Да и то не всегда могла разглядеть предметы. Но щуриться – это плохо, образуются морщины вокруг глаз, которые старят. А в очках не надо щуриться. К тому же оправу ювелир постарался сделать более изящную по просьбе Матвея. Дужки потоньше, замысловатая резьба. Матвей за деликатную и тонкую работу отдал два цехина, но оправа того стоила.
Родители восторгались очками, хвалебных слов не жалея. Матвей положил в опустевший сундучок мешочек с монетами. Судя по весу, на четыре сотни монет тянет. А Теодоро предложил:
– Надо бы отметить такое важное событие обедом. Тем более повара старались с самого утра.
Да кто был бы против? Матвею было интересно попробовать новые блюда.
Теодоро вышел и вскоре вернулся. Одно за другим слуги вносили яства на серебряных блюдах и расставляли на столе. Сервировали на четверых. Несколько минут – и стол был полон вкусной еды. Сразу почувствовалось, что генуэзцы вернулись из Африки. Все блюда обильно сдобрены приправами и специями, растущими на африканском континенте. И запах от них необычайный. Тут красный и черный перец, паприка, имбирь, кардамон и другие специи, названий которых Матвей не знал. От приправ и вкус еды казался каким-то особенным.