Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность
Шрифт:
За перевалом Потанин и Рабданов спустились до густого елового леса, где ночевали вместе с своими носильщиками в шалаше, похожем на самоедский чум из жердей, покрытом еловой хвоей и землей. По соседству был большой сарай для сушки корней лекарственного ревеня, сбором которых в этой местности занимались китайцы. Весь потолок сарая был увешан корнями ревеня, а на полу были разведены костры; в сарае было тесно от мужчин и женщин, сушивших собранный ими ревень, и душно от густого дыма. Поэтому путешественники предпочли ночевать в чуме на голой земле.
Далее дорога шла вниз по долине большой реки, впадающей справа в реку Сун-фан-хэ того же бассейна реки Ян-цзе; здесь опять стали попадаться селения
Склоны были покрыты лесом, в верховьях боковых долин виднелись острые снеговые вершины, через притоки были перекинуты висячие мосты. Дорога местами поднималась высоко на склон, огибая теснины на дне долин. Миновали монастырь Шат-дуб-лин и г. Цзатоло и 6 августа прибыли в г. Цза-гу-тин, где уже застали часть каравана с багажом и больной Александрой Викторовной, которую Кошкаров привез по прямой дороге через Ячжоу.
Состояние больной не улучшилось, и экспедиция продолжала итти на северо-восток, чтобы перевалить через горы Цзин-линь-шаня и выйти на колесную дорогу в Пекин. Больную несли в носилках; через несколько дней повторился удар, и у нее отнялись руки, ноги и язык. Это случилось около г. Джар-хуа на реке Хей-шуй цзянь, еще в бассейне Голубой реки, к югу от гор, и пришлось изменить маршрут, чтобы доставить больную по более удобному и скорому пути в один из городов, где были европейские врачи в миссиях. Наняли лодку и поплыли вниз по реке. В ближайшем г. Бао-нин-фу оказалась английская миссия, из которой две миссионерки собирались ехать в Шанхай: одна — чтобы выйти замуж за миссионера, а другая — чтобы вернуться по болезни в Европу. Они согласились присоединиться к экспедиции и ухаживать за больной. На лодке рассчитывали спуститься до г. Чун-цын-фу, где были врачи и госпиталь, но через несколько дней, 19 сентября 1893 г., Александра Викторовна тихо скончалась.
По рекам экспедиция с телом умершей спустилась в г. Ханькоу, где русская колония предлагала устроить на своей счет похороны и поставить памятник. Но Потанин боялся огорчить старую мать Александры Викторовны, похоронив ее дочь далеко от родной земли. Тогда русская колония взялась доставить гроб с покойной через Пекин и Калган в Кяхту, где и состоялись похороны 23 января 1894 г. на кладбище собора, у самой границы с Монголией.
Потанин из Ханькоу проехал через Тянь-цзин в Пекин. Потеря жены, сопровождавшей его во всех экспедициях в Центральную Азию и бывшей его верным другом и помощницей, подействовала на Потанина настолько тяжело, что он не был в состоянии вести какие-нибудь наблюдения и поэтому распустил членов экспедиции (кроме Березовского, продолжавшего свои сборы на окраине Тибета) и уехал из Китая, а после похорон жены вернулся в Петербург.
Об этом незаконченном путешествии он составил только небольшой отчет, напечатанный через шесть лет, а занимался в последующие годы главным образом обработкой материалов восточных легенд о сыне неба и сопоставлением их со славянским эпосом.
Глава XIV. ПУТЕШЕСТВИЕ К БОЛЬШОМУ ХИНГАНУ И ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ (1899—1920)
Только через шесть лет после смерти Александры Викторовны Григорий Николаевич
На это небольшое путешествие, выполненное в течение лета 1899 г., средства были отпущены Географическим обществом и Ботаническим садом. Экспедиция состояла из Потанина, студента В. К. Солдатова, переводчика бурята Ш. Б. Базарова и хара-егура Лобсына; последний был участником двух предшествующих экспедиций; он прошел с Потаниным из Нань-шаня в Кяхту в 1886 г., а в 1892 г. ездил с ним из Кяхты через Пекин до восточной окраины Тибета и оттуда вернулся с Рабдановым в Забайкалье. Он был полезен тем, что знал монгольский, китайский и тибетский языки, понимал русский и имел большой навык к степным путешествиям.
В половине мая 1899 г. Потанин и Солдатов приехали в Агинскую степь в Восточном Забайкалье, где организовали караван — наняли телеги и 11 лошадей на все лето у местных бурят; тут же к ним присоединились студент Звягин, Базаров и Лобсын. Экспедиция прошла в Кулусу- таевский караул на южной границе, откуда и началось путешествие. Это маленькое казачье селение поражало полным отсутствием деревьев и пашни; скот свободно бродил повсюду, и от Монголии вся обстановка отличалась только наличием деревянных невзрачных домов вместо юрт.
Из этого караула, миновав границу, экспедиция в течение почти двух недель ехала на юго-восток, до реки Керулена, по однообразной степной местности. Очень плоские возвышенности чередовались с широкими впадинами, среди которых попадались небольшие горько-соленые озера или солончаки, оставшиеся на месте озер. Почва степи на возвышенностях была песчаная, поросшая ковылем и другими травами и мелкими кустарниками, тогда как во впадинах почва была солончаковая или черная болотная, с другой растительностью. Возвышенности иногда представляли собой более резко выраженные холмы или плоские хребтики. Вода, в виде колодцев, встречалась довольно часто. В одном месте миновали небольшую речку, впадавшую в озеро. Монгольские юрты и пасшийся скот оживляли местность, как и сурки, чьи норы местами попадались часто. В нескольких переходах от границы миновали земляной вал, шириной около двух метров и вышиной менее метра. Он тянулся очень далеко с запада на восток. Монголы называли его Чингис-эхрим, т. е. валом Чингис-хана. Другие путешественники также встречали этот вал на своем пути в других местах; его протяжение составляет несколько сот километров. Местами к нему примыкают четырехугольные городки, т. е. остатки небольших укреплений. Хотя монголы приписывают Чингисхану постройку этого вала, по китайским летописям он гораздо древнее и насчитывает не менее 2000 лет.
Берега речки Хатын-хобо были очень оживлены аулами монголов земли Барга. Здесь нашелся и шаман, который по просьбе Потанина выполнил весь обряд камланья. Потанин описал его в своем отчете с изложением перевода записанных Базаровым песен и заклинаний шамана во время обряда.
Ближе к реке Керулену, на востоке, вдали видны были красноватые скалистые горы Могойту, т. е. Змеиные. К реке степь спускалась постепенно; на западе показались горы Гурба-богдо-ула с тремя вершинами, а за ними еще выше по реке Керулену видны были горы Алтын-эмель, т. е. «золотое седло»; река разрезала эти горы на две массы, похожие на луки седла, откуда и название их.