Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

Обручев Владимир Афанасьевич

«Многие из современников Потанина считали его не таким, как все люди; одни называли его «святым», другие — «не от мира сего», третьи — «божьим человеком», хотя он в бога не верил и в церковь не ходил. От этих многих он действительно сильно отличался в разных отношениях.

Во-первых, он всю жизнь интересовался источниками знания и беспрерывно черпал из них знания, которые нужны были для его работы, давали ответы на его вопросы. В то же время он не уставал привлекать и других, особенно молодежь, к источникам знания, воспитывал в них стремление учиться, расширять свой кругозор. Во-вторых, ему совершенно чужды были мелкие обывательские интересы; в каждом поступке он отводил решающую роль общественному

значению его, но не личной выгоде.

Будучи правдивым и бесхитростным, он часто не замечал хитрости и лжи людей, видел в них лучшее и не видел худшего, наделял их несоответствующими качествами и возможностями. Он хорошо отличал по мелким признакам один вид растения от другого, одного жука от другого, несмотря на внешнее сходство их. Прекрасно помнил легенды и сказания народов. Но в оценке людей он ошибался. Люди пугали его сложностью своих взаимоотношений, многое в них казалось ему непонятным, даже страшным, гораздо страшнее далеких пустынь Монголии, которые манили его своей неизвестностью...»

К этой характеристике можно добавить, что, в частности, организация и проведение Потаниным путешествий подтверждают, что он был человеком «не от мира сего», т. е. очень непрактичным. При внимательном изучении отчетов Потанина опытный путешественник обнаружит немало ошибок в организации и проведении им экспедиций по Монголии и Китаю. Часть этих ошибок признавал откровенно он сам. Перечислим некоторые из них:

покупка в Гумбуме негодных верблюдов для большого пути;

выбор маршрута на таких верблюдах через высокие горы в начале лета, когда верблюды линяют и слабеют;

наем вьючных мулов для проезда из Пекина в Куку-хото, который удобнее и дешевле можно было сделать в телегах;

проезд в тряских телегах на переменных лошадях через Монголию в начале второй экспедиции в Китай; Потанину было тогда уже 57 лет, его жене 49, и двухнедельная тряска губительно отразилась на здоровье последней; тот же путь обычным спокойным караванным способом занял бы только лишние две недели, стоил бы не дороже и дал бы возможность подробнее осмотреть и описать местность, чем это было возможно при быстрой езде;

непрактично было набирать в караван лишних людей, что Потанин делал нередко; каждый лишний человек требует вознаграждения, средств передвижения для себя и для своих вещей, а также запаса провианта, т. е. удорожает экспедицию без всякой пользы;

плохая организация перехода через безводную Гоби в Джунгарии (из-за этого погибли четыре лошади); Потанин сам признал, что благополучным переходом через Гоби во время другого путешествия он был обязан опытности и практичности Скасси;

не раз члены экспедиций голодали или питались очень скудно, что было обусловлено плохим расчетом необходимых запасов, или неправильной организацией их расходования, или наличием лишних людей в караване, а иногда и тем, и другим, и третьим.

Различных более или менее заметных недостатков в организации и проведении Потаниным путешествий можно было бы привести еще несколько, но мы ограничимся сказанным и отметим, что, несмотря на это, путешествия дали богатые и разнообразные результаты благодаря самоотверженной работе самого Потанина и его сотрудников в очень трудных условиях.

Возвращаясь к вопросу о личных качествах Г. Н. Потанина, быть может, не лишне отметить, что, хотя он застал еще в 1859—1862 гг. в Петербурге и в Томске уже вполне оформившимся движение «сибирского патриотизма», в «признании», написанном им в 1867 г. в тюрьме, он заявил, что сам лично вовлек в борьбу за эти идеи и в так называемое тайное общество «Сибирский кружок» всех арестованных по его делу. Это «признание», явившееся главным основанием для осуждения Потанина царским судом в каторгу и ссылку, ярко характеризует

его нравственный облик. Он хотел взять на себя главную вину, чтобы облегчить участь остальных арестованных. Это ему удалось. Он один был осужден на каторгу, все остальные были приговорены только к различным срокам ссылки.

Из крупных политических ошибок, сделанных Г. Н. Потаниным после 1917 г., упомянем о следующем. Летом 1918 г. противники Октябрьской революции внушили ему, что диктатура пролетариата — это смерть культуре, живописи, нашим классикам — Пушкину, Гоголю, Тургеневу, это гибель талантов, нивелировка способностей и дарований. Будучи с ранней молодости поклонником художественного слова, Потанин ужаснулся и написал в местной газете статью, в которой упрекал Советскую власть в преследовании талантов, которые своими произведениями создают человечеству радость, помогают хорошему в человеке одолевать его плохое. А весной 1919 г. Г. Н. Потанин, уже почти совсем слепой, не вдумавшись в содержание, подписал воззвание против Советской власти, написанное другим лицом. Содержания воззвания он хорошо и не расслышал и потом, когда его напечатали в местной газете, был смущен и подавлен. «Очень нехорошо получилось! Все читают, одни меня ругают, другие хвалят, а я не знаю, за что. Потом, когда мне прочитали газету, стало стыдно, получилось скверно. Г. все это устроил, он написал».

В 1920 г., в год своей смерти, Г. Н. Потанин, 85-летним стариком, искренне осознал свои ошибки и горячо приветствовал установление в России диктатуры пролетариата. Если бы Потанин дожил до наших дней, он убедился бы, что диктатура пролетариата в неслыханно короткий срок привела к завершению в СССР строительства социализма, обеспечила постепенный переход от социализма к коммунизму и при этом послужила основой для достижения невиданного нигде расширения народного образования, привела к расцвету литературы и искусства, к поощрению талантов и дарований, к выдвижению их из среды всех народов Союза.

Вторая мировая война явилась суровым испытанием для Советского Союза. Блестящая победа над сильным врагом доказала жизненность Советского строя, который поднял благосостояние и культуру; всех народностей и объединил их в одну семью, вставшую несокрушимой стеной на защиту общей родины.

В июне 1919 г. Потанин поступил в госпитальную клинику Томского университета с небольшим воспалением легких, но вскоре поправился, выписался и до половины осени был сравнительно здоров. Но в ноябре у него произошло кровоизлияние в мозгу, и он опять попал в клинику. Мысль и речь у него совсем ослабели. В клинику он взял с собой два свои сочинения: «Сага о цаpe Соломоне» и «Ерке, сын неба Северной Азии», и иногда просил прочесть ему ту или другую главу. Очевидно, и слабая мысль его продолжала работу о параллелях в легендах Азии, о нахождении в них общего персонажа — сына неба.

30 июня 1920 г. Григорий Николаевич Потанин скончался. Его похоронили на кладбище женского монастыря, рядом с могилами профессоров Томского университета Салищева и Климентова, пользовавшихся большой известностью.

Книги, рукописи и переписка Г. Н. Потанина хранятся в библиотеке Томского университета.

Глава XV. СОТРУДНИКИ Г. Н. ПОТАНИНА В ПУТЕШЕСТВИЯХ

Роль и значение сотрудников в больших экспедициях. Александра Викторовна, жена и помощница Г. Н. Потанина. Ее молодость, образование, выход замуж за ссыльного, участие в экспедициях, занятия и литературные труды. М. М. Березовский, охотник и орнитолог, его занятия, наклонности и научные труды. Геодезист А. И. Скасси. Правоверный буддист Б. Р. Рабданов. Монгол Сантан-джимба. Хара-егур Лобсын